Джентльмен что надо - Нора Лофтс Страница 62

– Нет.

– Тогда пойди и посмотри. Я должна быстренько накрыть стол.

Уолтер взглянул на нее и усмехнулся.

– О нет, мать. Пока я не задам отцу свой вопрос, тебе не удастся выдворить меня из комнаты. Ведь если тебе дать время, ты станешь уговаривать его отказаться от его же собственных слов. Отец, разве вы не обещали мне еще в Шерборне, что, когда вы в следующий раз отправитесь в Гвиану, вы возьмете с собой и меня?

– Не помню. У меня всегда была плохая память.

– Вечером на Рождество, когда вы с сэром Кобхэмом и еще каким-то человеком приехали в Шерборн, в холле у лестницы я попросил вас об этом. Тогда вы не сказали мне ни «нет», ни «да», вы посмеялись надо мной и спросили, почему я так хочу этого. Потом как-то во время нашей с вами верховой прогулки я снова попросил вас об этом, и вы торжественно пообещали мне взять меня с собой. Я помню каждое ваше слово. Хотите, повторю их?

– Все это твои выдумки, Уолтер, – резко возразила Лиз. – Твой отец не так глуп, чтобы давать подобные обещания ребенку. Ведь он мог бы отправиться в Гвиану уже на следующий год. Как бы он взял тебя с собой тогда?

– Вы мне сказали, – продолжал Уолтер, обращаясь к отцу и не обращая внимания на слова матери. – «Мой сын» – как видишь, мама, это было торжественное обращение, он начал со слов «мой сын», – «мой сын, я обещаю тебе, что возьму тебя с собой. Для меня самое большое удовольствие сознавать, что зов крови заставил близкого мне человека пойти по моим стопам». Так-то вот.

– Он никогда не мог сказать такое мальчишке, а если бы даже и сказал, ты не мог запомнить его слова, – решительно возразила Лиз.

– Говоря по правде, именно так я и сказал, Лиз.

Ралей мысленно вернулся в то ясное январское

утро, когда они с Уолтером ехали по буковой аллее в Шерборне. Теперь тот маленький толстячок превратился в двадцатилетнего юношу, почти мужчину, и предъявлял ему его собственное обещание, глядя на него с такой же твердостью, какая была присуща ему самому.

– Тут нужно подумать, – сказал Ралей в ответ на неумолимый взгляд сына. – С тех пор многое изменилось.

Лиз охватил страх. Она тоже помнила то Рождество и песню, которую она так и не дала закончить, потому что ее слова ранили ей душу.

– Выполните свое обещание, отец. Я там куда больше сумею сделать для вас, чем любой другой. Я забуду, что вы мой отец, разве что буду более послушен и предан вам больше всех. Пожалуйста, отец. Я мечтал об этом всю жизнь.

– Всего неделю назад ничего не было ясно, твой отец все еще уговаривал Вильерса выпросить для него разрешение у короля. Всю твою жизнь! Тебе что – всего неделя? Поверь мне, всякий, кто услышит тебя, так и решит.

– Оставь мальчика в покое, – сказал Ралей, заметив угрюмую, агрессивную мину на лице юноши. – Я дал обещание, не подумав о последствиях, с которыми столкнусь, когда оно снова всплывет на поверхность. Позднее мы все с тобой обговорим, Уолтер. Ну а пока должен сказать, что теперь я не хотел бы, чтобы ты шел со мной в этот поход. После обеда мы с тобой спустимся к докам и выберем себе корабль. Я назову его «Судьба», потому что это действительно моя судьба.

На обратном пути они встретили Джорджа Перси, человека, который одним из немногих навещал Ралея в Тауэре. Он присоединился к ним, и между ними завязался разговор об экспедиции.

– Итак, он отпустил вас с условием, что вы привезете ему золотой прииск. Очень хотел бы надеяться, что так оно и будет. Но скажу по секрету: испанцы знают все об экспедиции уже сейчас. Дон Диего, испанский посол, предложил дать вам спокойно выйти в открытое море. Вам понятно, что это означает? Он будет знать все о ваших планах. И вы дойдете только до того места, до которого они позволят вам, и ни на ярд дальше.

– Я знаю. От всего этого заигрывания с испанцами любого англичанина тошнит. Тем не менее я ухожу в поход на этих условиях и, что бы там ни было, должен выполнить их. У меня не такое положение, при котором я мог бы торговаться. И скажу вам по секрету: я когда-то уже задал перцу испанцам и надеюсь повторить это. Еще какие новости?

– В гостинице «Колокол» остановилась аборигенка из Виргинии. Говорят, в своей стране она принцесса. Я как раз иду туда. Пойдемте со мной?

– Пойду ли я? Прибавим-ка шагу!

Человек из Виргинии! Да она может рассказать ему, как дела в колонии у Смита.

– Уж не сама ли это Покахонтас, а? – спросил он, задыхаясь от темпа, который сам же предложил.

– Да, так ее зовут, – сказал Перси. – Как-то на днях она была на скачках в Ньюмаркете вместе с королем и королевой.

Ралей чуть ли не с чувством благоговения вошел в гостиницу «Колокол». Покахонтас, высокая, стройная, с кожей цвета листьев старого дуба, поднялась навстречу Перси, которого она уже знала. Он насмешливо представил Ралея «принцессе»: недалекий, ограниченный Перси отдавал прерогативу королевского достоинства особам с белой кожей, – и он был крайне удивлен, увидев, как Ралей опустился на колени и поцеловал черную руку с выражением глубочайшего уважения. Юный Уолтер в свою очередь поступил так же. Дочь Похатана, которую в Англии встретили с любопытством и доброжелательно, но без должного благоговения, засияла от удовольствия и смотрела с улыбкой на этого высокого, статного мужчину с прекрасными манерами и на его прелестного сына.

– Вы знайте капитан Джон Смит? – спросила она на ломаном английском языке.

– Да. Это мой человек. Я послал его в Виргинию.

– Вы посылать его? Вы гордиться им?

– Очень. Благодаря его энергии и мужеству колония существует наконец. Кстати, как у них дела?

– Хорошо, как они не искать золото, теперь табак, и картошка, и индейский маис, чтобы кушать. Не так было. Но не будет капитан Смит для меня.

– Не будет?

– Не будет, – покачав головой, повторила Покахонтас. – Вы не слышать история, как я покупать капитан?

Глаза ее вспыхнули диким огнем, на щеках появился румянец.

– Нет. Расскажите мне. В последнее время я мало слышал хороших историй.

– Мой папа схватить его на охота – большой лес. Мой папа не любить белый люди, он велит голова долой. Принести камень, топор. Я выглядывать и видеть человек. Какой белый шея, борода – солнце. Я бежать из дома и класть мой голова на его – они мою отсекать сначала. Я – дочь короля. Они не сметь. И он спасайт. Я говорить мой папа и на другой ден мука и мясо буйвол – белому человеку, а я показать им, как сажать маис.

– Замечательная история, – сказал Ралей, – позвольте и мне отблагодарить вас за него. Потерять такого человека для нас было бы невосполнимой утратой.

Покахонтас выглядела опечаленной.

– Он нет благодарить меня теперь. Раньше – да, не теперь. Он меня отсылать сюда, так далеко.

– Вы вернетесь, Покахонтас. Назад, в Виргинию.