Мудрый король - Владимир Москалев Страница 62

– Нет, это вы не умеете их рожать! Вот уже год, как вы топчетесь на месте подобно лошади, у которой забыли отвязать поводья.

– А то, что я еще слишком молода для родов, вам ни о чем не говорит? Куда вы торопитесь? Почему не хотите подождать год, два? Тогда и наступит время для родов.

– Папа призывает к Третьему крестовому походу. Я не могу выступить с войском, не имея у себя за спиной надежного тыла. А битвы? Каждый год приходится с кем-нибудь воевать. Не приходило вам в голову, что я могу быть убит мечом или стрелой, пущенной из арбалета? Что станет тогда с Францией? Кто сядет на трон? Ваш отец или ваш дядя, который считает себя потомком Карла Великого?

Изабелла устало вздохнула.

– Филипп, право, я не пойму, чем я виновата перед вами. Тем, что мне только четырнадцать лет? Но это вовсе не говорит о том, что я бесплодна. В таком возрасте вряд ли можно родить… во всяком случае, здорового ребенка.

– Ах, вам нужны примеры? Извольте! Королева Шведская Эльза родила в двенадцать лет; королева Польская Беата – в тринадцать лет, а графиня Барселоны Азалия…

Изабелла вспомнила: совсем недавно об этом говорила ей кормилица.

– Прекратите, Филипп! Вам прекрасно известно, что из этого вышло. Вы привели доводы? Я вам разобью их. Ребенок Эльзы Шведской умер спустя неделю после родов; польская королева родила девочку – та прожила чуть больше месяца. Желаете услышать о барселонской графине? Пожалуйста! Она родила мертвого младенца. Даже не младенца – кусок окровавленного мяса вытащили у нее из чрева, как потом докладывали врачи. Вам что, хочется того же? Желаете выставить меня на посмешище или, чего доброго, спровадить на тот свет?

Филипп нахмурился.

– Черт знает что лезет вам в голову. С чего вы это взяли?

– Азалию Барселонскую еле удалось спасти. Она вся изошла кровью. Ей было тогда всего четырнадцать лет. Мне столько же. Теперь вам понятно?

– Что именно?

– Ни к чему рвать плод, если он не созрел. Придет срок, и он сам свалится к вашим ногам.

– Когда же придет эта пора, мадам? – продолжал пытку Филипп, не замечая, как увлажнились глаза у Изабеллы, не чувствуя, что еще немного – и она зальется слезами.

– Когда я подрасту, – ответила юная королева, сдерживая себя. – Когда я стану ощущать себя женщиной, а не девочкой. Когда природа даст сигнал к тому, что пришла пора материнства.

– Но ведь вы уже не девочка! Забыли брачную ночь?

– Постель еще не делает из девочки самку, способную плодить. Она отбирает у нее девственность, только и всего. Возраст командует здесь. Вам надо научиться ждать.

– Ждать? У меня нет времени, мне нужен наследник.

– Тогда вам надо было найти себе жену лет на пять старше меня.

– Что ж, неплохая мысль! – воскликнул Филипп. – Коли так, я разведусь с вами.

– Как!.. – только и смогла вымолвить Изабелла, уже смутно различая силуэт мужа сквозь пелену, застлавшую глаза.

– На днях я соберу ассамблею, которая займется бракоразводным процессом.

Больше Филипп не захотел разговаривать с женой. Довольно уже, она хорошо все поняла. Сказал свое последнее слово и вышел, хлопнув дверью. А бедная юная королева упала на колени и, воздев руки к груди, собралась помолиться… Но не смогла. Свалилась кулем на пол и забилась в рыданиях.

На мой взгляд, вряд ли происходил такой разговор между королем и его супругой Изабеллой. И все же, если верить историкам и рукописям монахов-летописцев, он состоялся – именно в таких или примерно таких выражениях.

Первым, кого увидел Филипп, пройдя несколько десятков шагов, был Герен. Король бросился ему на грудь и заплакал. Герен все понял. Молчал, прижимая к себе тело молодого монарха и покачивая головой.

– Герен, – поднял на него глаза Филипп, – я только что обидел мою Изабеллу, которую люблю больше жизни. Но мне придется устроить процесс… И там, пожав в ответ руку графу Эно, я брошусь в ноги к своей жене и буду умолять ее простить меня.

– И правильно поступишь, – только и ответил ему монах.