Династия Бернадотов. Короли, принцы и прочие... - Стаффан Скотт Страница 61

Ну-ка, переберите европейских королев и прикиньте, которая из них способна — вдобавок с сигаретой в другой руке — прямо из бутылки хлебнуть пива при всем честном народе, а после этого лишь приобрести еще большую популярность и стать еще больше королевой. Представьте себе Сильвию пьющей прямо из бутылки, если можете. Не выходит? А британскую Елизавету II? Тоже не выходит?

Вот то-то и оно.

История о браке Маргрете II с «принцем» Хенриком, которого свекровь Дания поначалу не слишком жаловала, и истории о том, как ее сестра Бенедикте вышла за немецкого князя, как малышку Анне-Марию выдали за Константина II Греческого и как она со временем стала экс-королевой, когда он стал экс-королем, — все они наверняка весьма любопытны, но в этой книге им места нет. Зато надо отметить, что младший из сыновей Маргрете, принц Йоаким, весной 1995 года женился на прелестной девушке из Гонконга Александре Мэнли — по образованию она коммерсант. С датской монархией всегда было что-то неладно.

И несмотря на язву желудка и проблемы в начале семейной жизни, вполне бодрая, хоть и слегка согбенная восьмидесятипятилетняя вдовствующая датская королева Ингрид летом 1995 года шагала по Лейонсбаккен в Стокгольме вместе с многочисленным обществом, собравшимся по случаю совершеннолетия кронпринцессы Виктории; именно здесь семьдесят пять лет назад она шла в скорбной процессии за гробом матери, здесь же в 1935-м проезжала в свадебном кортеже со своим женихом Фредериком.

В эпоху, когда политики сменяют друг друга, как фигурки в самодельном барометре, датская монархия сохранила за собой поддержку народа во многом благодаря своей непрерывности.

Когда отец Фредерика, король Кристиан, выезжал весной в загородную резиденцию, он всегда перед отъездом надраивал велосипед.

Датскую монархию упразднить не просто.

Вдовствующая королева Дании Ингрид скончалась 7 ноября 2000 года.

Добряк Берра

В 1995 году, в День шведского флага, в Скансене разыгрался характерный трогательный спектакль. Когда все важные персоны с охраной разместились на особой небольшой трибуне, на щебенчатую площадку зарулил черный автомобиль. Перво-наперво выгрузили кресло-коляску, а затем из машины выбрался высокий морщинистый старик и осторожно прошагал к своему креслу. Трибуна с почетными гостями совсем не по-шведски спонтанно разразилась аплодисментами, и в порядке исключения шведский народ ощутил известную солидарность с почетными гостями. Принц Бертиль снова был на посту. Невзирая на преклонный возраст и множество проблем со здоровьем, принц Бертиль был на посту. Берра всегда был на посту, как штык.

Принца Бертиля (р. 1912) шведский народ неизменно воспринимал как «нашего, а не ихнего». Такое ощущение возникло у шведского народа в немалой степени благодаря прессе, а также выступлениям Бертиля по телевидению. Шведские журналисты очень его любили, а это дано далеко не каждому.

Все дело в его самоироничной, простой, непринужденной манере поведения и доброжелательности. На протяжении многих лет критики по его адресу было очень мало — разве только за кое-какие высказывания консервативного характера, вроде того, что детей иной раз не грех и выпороть (на другой день пригладили до «отшлепать») и что автомобильные воры заслуживают того же (тут приглаживать не стали); за то, что в красные шестидесятые он однажды поддержал некоего промышленника, заявившего, что критиковать Соединенные Штаты непозволительно. Правда, за это его критиковал один только К.-Х. Херманссон, шведский-то народ на подобные высказывания всегда плевать хотел, даже когда в них кое-что и было; замечание, что телесные наказания детям только на пользу, вызвало энергичные комментарии на первых полосах столичной прессы, но читатели особого интереса не проявили, возможно, потому, что трудно представить себе, чтобы принц Бертиль отвесил непослушному ребенку что-нибудь посильнее весьма умеренного шлепка.

Оке Ортмарк так высказался в 1969 году о принце Бертиле: «Книжных интересов у него нет, и особенно одаренным его не назовешь. Взгляды его по большинству вопросов традиционно консервативны и излагаются без особых раздумий». Как сказано выше, принц компенсировал это веселой, оптимистичной натурой и здравым смыслом, вполне достаточным, чтобы хорошо делать свое дело.

Принц Бертиль — прекрасное подтверждение давнего тезиса, что важно не что говорят, а как говорят; эта мысль сродни радикальной в свое время теории искусства, что форма есть содержание.

В наши дни он по возрасту уже отошел от будничной представительской деятельности, и более молодое поколение знает о нем не слишком много. Но в пятьдесят лет к нему неплохо подходила характеристика: «в сознании общества он — упитанный, любящий поесть и погонять на автомобиле мужчина средних лет, а также не слишком глубокомысленная знатная особа».

В 1956-м в прессе состоялись короткие дебаты о том, допустимо ли ездить с такой скоростью, с какой принц Бертиль вез президента Кекконена[175] из Дворца во Флоттсунд. Писатель Боссе Густафссон, исходя из газетных данных о времени отъезда и прибытия, вычислил убийственную скорость 120–150 км/час на свободных участках трассы (в ту пору такие были) и запротестовал. Чтобы дать Густафссону побольше материала, известный гонщик Раймонд Шёквист выступил в роли испытателя — принца Бертиля никто не спрашивал — и прокатил Боссе Густафссона тем же маршрутом «на принцевой скорости». После поездки Боссе Густафссон вежливо заявил, что рядом с гонщиком определенно чувствовал себя увереннее, чем с многими другими водителями на прогулочной скорости, однако все равно считает подобную езду недопустимой, так как это «соблазняет других на убийственное безумие». Иных комментариев не последовало.

Короче говоря, Бертиль, многие годы наследный принц Швеции, предпоследний сын Густава VI Адольфа, всю свою долгую жизнь отличался веселым и добрым нравом и надежностью. В награду он снискал любовь народа. Еще в Лундсберге, в элитарной школе для мальчиков, именно принц вызывался играть девушек в школьных спектаклях: надо так надо. Когда перед важной поездкой в США, сопряженной с множеством представительских обязанностей, папеньку-кронпринца настиг приступ мочекаменной болезни, его заменил принц Бертиль, в общем-то слишком юный. Когда Швеция решила закупить в США эсминцы и в делегации требовался человек, знакомый с Рузвельтом, принц Бертиль снова был на посту; возможность купить корабли Швеция получила, правда они оказались слишком большими и старыми.

После войны принц подумывал стать бизнесменом и жениться, хоть и утратил бы в результате место в королевской семье, но старший брат погиб в авиакатастрофе, в запасе оставались только немощные и глухие старики — принцы Карл, Евгений да Вильгельм, — и лояльный, как всегда, принц Бертиль снова исполнил свой долг. Тридцать лет он откладывал свадьбу, оставаясь замом главы государства и коммивояжером по делам королевской популярности. Шведские промышленники-экспортеры полюбили его. Имея в багаже королевскую особу, откроешь любую дверь, а этот принц был человек открытый, жизнерадостный, one of the boys[176], и без необходимости в дела не вмешивался.

До Бертиля председателем Центрального спортивного союза был кронпринц Густав Адольф, а затем — брат Густав Адольф. Когда в 1947-м тот погиб и Союзу потребовалась новая королевская особа — что сделал Берра? Берра выручил, занял сей пост.