Операция "Антарктида", или Битва за Южный полюс - Ольга Грейгъ Страница 61

Так это или нет, – знать советским людям было не положено! За знания советскому человеку полагалась смерть без следствия и суда!

Но зачем было товарищу Сталину, чтобы его народ вышел за рамки дозволенного пропагандой?! Подобная дозволенность может привести к вседозволенности, а вседозволенность – к новой революции и гражданской войне… Генсек установил жестокий диктат не только в стране; опираясь на своих доверенных и приближенных, Сталин, великолепно ведя интриги, хозяйничал не только в Кремле. Иногда даже его власть в Клубе Избранных казалась неограниченной. Да, если б товарищ Сталин пожелал сказать, он бы сказал то, от чего бы весь мир содрогнулся.

Но Иосиф Виссарионович был одним из тех, кто чутко прислушивается ко времени своей эпохи, а бой Часов Эпохи звучит из Клуба, где долгие десятилетия, начиная с первой половины ХХ века, заправлял и заводил эти часы Бросман. Но с тех пор как не стало советского вождя, влиять на ход времени больше не мог никто; Гейер-Генерозов даже себе не рисковал признаться, что его патрон Архимандритов поспособствовал тому, что Дэвид Бросман стал основным часовщиком Эпохи.

Как только Бросман понял это, он во многом стал игнорировать своего уже стареющего советского друга. Когда-то он считал своим большим другом советского вождя, а со смертью того – Архимандритова. Но такие, как Бросман, такие, как Архимандритов, друзей не имеют, а имеют лишь выгодную или проигрышную партию.

…Сидя в долгом молчании в кабинете босса, генерал армии вдруг по-настоящему испугался. Но не того, что босс читает его мысли, не того, что он скажет что-либо пренеприятное о его Стасике, а того, что принудит… убрать из сердца его последнюю в жизни зазнобу.

Овдовев, Исай Львович не зарился на женщин, они не вызывали в нем интереса. Но вот недавно отдыхая на вилле Центрального штаба на Черном море, Исай Львович чуть не потерял разум, влюбившись в молодушку Марию. Женщина была моложе его на 35 лет; да и список грехов на любовном фронте ее был продолжителен, но старого Гейер-Генерозова это не волновало. Влюбившись, он почувствовал острую потребность именно в этой женщине, а, сойдясь с ней, физически ощущал, как его, почти 70-летнего мужчину, захватывает новая, доселе неведомая сторона земного бытия.

В жизни Исая с молодых лет было немало женщин; потом он женился на одной из них – Софье Моисеевне Новодворской, прожил обыденную и даже долгую жизнь вместе, результатом этой интересной жизни было усыновление младенца, лишившегося родителей на одном из сломов эпохи. Но особых отеческих чувств к ребенку Исай не питал, да и жена скорее воспринимала присутствие мальчика как данность.

Он никогда не боялся за них. Его сердце не тронуло, даже когда в 1942 году бериевские опричники прямо на улице задержали его жену. Когда ему сообщили об этом, он лишь отрешенно сказал:

– Мне не до этого, слишком много работы.

Его Софья была видной, холеной женщиной, и, оказавшись в камере, она поняла, что муж ее не спасет, хотя в то время он уже был правой рукой Архимандритова, а тот – одним из самых приближенных людей к товарищу Сталину. Уразумев, что обречена, она использовала единственное свое оружие – красоту и предложила нескольким сотрудникам групповой интим. Такой поворот дела несколько их смутил; эти самцы привыкли брать силой, привыкли видеть женщину в роли безвольного, трясущегося существа. Тогда жена Гейер-Генерозова спасла себе жизнь и благополучно вернулась домой. Исай Львович даже не удивился, увидев ее снова дома. Она, судя по всему, тоже не удивилась, что он ничего не предпринял для ее защиты.

Оба знали, что у него была только одна любовь и страсть – работа, ставшая смыслом его чудовищного бытия.

В иные моменты на склоне лет этот человек, словно киноленту, пытался прокрутить все, что он сделал и что сотворил; но кроме омерзительного восприятия своего прошлого ничего не мог почувствовать. Его долгие почти семь десятилетий существования в стане богоборцев были никому не нужной борьбой против человеческой жизни, против божественной искры в человеке, как создании Божьем; всего только, – как он сам рассудил, – жалкая попытка своего собственного самоутверждения на этой земле…

Он подчас ужасался той мысли, что, преследуя какихто мифических, придуманных врагов он, одурманенный пропагандой и словно пораженный дьявольским вирусом, вместе со своими коллегами создавал чудовищные средства уничтожения людей, – настолько изощренные, что, видя их старания, содрогался сам Диавол.

Когда он так рассуждал, мучаясь и презирая самого себя, более всего он боялся, чтобы его новая возлюбленная не потребовала признаний. Иначе, узнав, отречется, бросит, или сломается, сойдет с ума.

А пока, подпав под чары Женщины, Гейер-Генерозов исходил крамольными мыслями; что значат его общественное положение, ученость, звания лауреатов и героев труда; мнимые и заслуженные льготы, предусмотренные системой этой страны, – в соответствии со статусом, который ему создал его патрон Архимандритов?! Даже вожделенное некогда огромное состояние вкупе со всем остальным вдруг стало меркнуть, казаться ничтожным; и сделка с Арсением Аароновичем ему представилась сделкой с Сатаной. Вдруг все окружение: ближнее и дальнее, – все эти архимандритовы, бросманы, президенты и главы государств и те, кто финансирует чудовищные проекты новых войн, и те, кто трубят в прессе, «что мы уже десятилетия живем без войны» представились Исаю Львовичу откровенными лицемерами. Потому что и Исай Львович, и все перечисленные прекрасно понимали, что время между войнами и есть подготовка к новой войне, к массовым убийствам только с единственной целью обогащения… обогащения… обогащения…

Исай Львович – соратник и друг Арсения Алексеевича, конечно же, отдавал себе отчет, что может поплатиться за подобные мысли. Так оно и случится. Но пока… пока он был влюблен, любим и счастлив.

И даже допускал в мыслях, что счастливым может быть и босс, долгие годы находившийся в интимной связи с талантливой и красивейшей актрисой Советского Союза Эвелиной Абрамовной Сарнавской.

Женщина, захватившая все помыслы старого любовника, вызвала в нем чувство страха смерти; но смерти не для себя, а для нее – случайной или в глубоких подвалах Сатаны.

Наконец, решившись, Исай Львович нарушил тишайшее времяпровождение в стенах кабинета босса, услужливо попросив:

– Арсений Алексеевич, мне нужен отпуск.

Тот, словно ожидал именно такой просьбы, дал соизволение, коротко предупредив:

– Отдыхай, но не забывай, за тебя никто работать не будет.

«Покой нам только снится» – пропел окрыленный Исай Львович, приказав адъютанту вызвать автомобиль; а вскоре его черная лаковая «Чайка» мчалась на аэродром. Отставая на пять минут следом шла «Волга»; обе машины приехали в один конечный пункт. Из «Волги», помахав рукой, в меховой шапочке и короткой шубке вышла Мария. Пассажиры, крепко взявшись за руки, поднялись по трапу, и личный самолет заместителя секретаря ЦК Архимандритова, генерала армии Исая Львовича Гейер-Генерозова взмыл, пронзая воздушное пространство яркого погожего дня.