Спецназ против террора - Михаил Болтунов Страница 61

В тот роковой вторник 17 декабря 1996 года японский посол в Перу устроил пышный дипломатический прием по случаю национального праздника — дня рождения императора Японии.

В роскошных залах посольства собралось почти 500 сановных лиц. Шампанское текло рекой, перуанские министры общались с зарубежными дипломатами, дамы блистали невиданной красоты нарядами.

В залах звучала мелодичная японская музыка. Казалось, ничто не может потревожить эту идиллию.

К 1995 году перуанец японского происхождения, президент страны Альберто Фухимори засадил в тюрьму большинство лидеров революционного движения «Тупак Амару» и организации «Сендеро луминосо» («Светлый путь»). Эти организации в народе получили прозвище «кровавых сестер». Они подрывали магазины, нападали на полицейские участки, грабили банки, обрывали линии электропередачи.

С приходом к власти Фухимори все изменилось. Он наводил порядок железной рукой — уничтожал кокаиновые плантации и фабрики, громил лесные лагеря и конспиративные квартиры «кровавых сестер».

Наконец, перуанцы вздохнули свободно, они перестали бояться за свою жизнь, ожидая терактов на каждом шагу. Правительство сочло, что эти движения разгромлены и не представляют больше угрозы… И просчиталось.

В тот декабрьский день на приеме, словно по команде, юные обходительные официанты и официантки отбросили подносы и выхвали из-под салфеток на тележках автоматы.

Загремели выстрелы, раздались женские крики. Когда встревоженная толпа притихла, из рядов вооруженных людей вышел мужчина:

— Я Нестор Серпа Картолини, — сказал он. — С этой минуты вы являетесь заложниками революционного движения «Тупак Амару». За каждого из вас я получу нашего товарища. Они томятся в тюрьмах у Фухимори. Но скоро выйдут на свободу.

Картолини зло оскалился и помахал кипой бумаг. Это были списки «товарищей».

Через несколько минут о захвате японского посольства в Лиме доложили президенту Перу Альберто Фухимори. Никто не знает, какие чувства пережил «железный» Альберто, услышав эту весть. Никогда еще в истории человечества в руки террористов не попадало такое количество заложников. Исключением являлся лишь захват мусульманских паломников в Мекке в 1979 году. С тех пор на протяжении 17 лет мир не знал подобного кошмара. Это потом, значительно позже, почти через такой же временной промежуток произойдет трагедия в Буденновске, а еще через 7 лет захват театрального центра на Дубровке в Москве, и тяжесть разрешения конфликта ляжет на плечи другого президента — российского.

Но тогда Альберто Фухимори был один. А в его столице заточили и держали под страхом смерти полтысячи заложников.

Он предложил террористам выехать либо на Кубу, либо в Доминиканскую республику, но наотрез отказал освободить заключенных.

За происходящим в Лиме следил весь мир. Здание посольства окружили журналисты, направив свои фото — и телекамеры на осажденную цитадель.

Вот как описывает увиденное спецназовец США Билл Солсбери, работавший в Перу военным советником в 70-е годы и побывавший в этой стране в дни кризиса: «Мне повезло встретить еще одного выпускника центра подготовки „тюленей“ ВМС США по имени Рафо, который сказал, что может провести меня в зону для прессы, находящуюся в одном квартале от резиденции японского посла в Лиме.

— Предупреждаю, — кричал он мне, пытаясь быть услышанным на фоне оглушающего музыкального ритма, — ты окажешься в настоящем загоне для скота. Там полным-полно религиозных фанатиков, уличных торговцев, передвигающих полисменов, которые едва распознают, где ствол, а где приклад их оружия, и, разумеется, куча журналистов, которые устраивают потасовки за право обладания лестницами и ветвями деревьев, с которых открывается лучший вид на резиденцию.

Представление, названное Рафо придорожным балаганом РДТА (революционное движение «Тупак Амару»), было в самом разгаре. На перекрестке шумная компания журналистов, пристраиваясь на складных лестницах, нацеливали телескопические объективы своих камер на место, которое специалисты иронично именуют «кризисной точкой». Молодые полисмены со щитами в руках разгуливали между журналистами и «кризисной точкой».