Великая война без ретуши. Записки корпусного врача - Василий Кравков Страница 60

На душе у меня так тяжело, тяжело; чувствую себя как бы во вражеском плену. Ничто меня не радует. Отнята у меня бедная Ляля, в недалекой перспективе предстоит, вероятно, то же и с Сережей, если уйдет на войну.

22 июля. Со стороны Мариамполя — Кальварии немцы сильно напирают на нашу армию. В Вильно все до последнего почти человека выгнаны рыть окопы. […]

23 июля. По секрету узнал, что сегодня Варшава сдана. Ивангород — тоже, Новогеоргиевск — охватывается противником; скандал: взят в плен начальник штаба сей крепости, выехавший с планами в автомобиле совсем недалеко от нее. Сами сыны Марса не без изумления задают мысленно вопросы — что будет в Гродно, если будет в осаде, где создается совсем опереточное положение? Одна в этом случае надежда на комендантшу Варвару Алексеевну Кайгородову!! […]

Вечером выехал по железной дороге на Вильно, ч[то]б[ы] затем проехать по этапам военной шоссейной дороги на Вилькомир ^[521] (верст 80 к с[еверо]-з[ападу] от Вильно) — для борьбы с появившимися заболеваниями холерой в полках 2-й Финляндской стрелковой дивизии, только что возвратившихся из Галиции. В соседней 12-й армии холера уже косит массу жертв.

В Вильно приехал ночью; решил заночевать в одной из гостиниц при станции («Венеции»). Завтра рано утром отправлюсь раздобывать автомобиль, ч[то]б[ы] побывать на этапах — в Мейшаогле ^[522], Ширвинтах ^[523] и добраться под конец до штаба Финлянд[ской] дивизии в Вилькомире.

24 июля. […] Был в окружн[ом] санит[арном] управлении, познакомился с окружным инспектор[ом] Рябининым — полной развалиной; сообщил он мне, что холера теперь гуляет по всей Виленской губернии, занесли-де ее — рабочие, к[ото]рых в несметном количестве выгнали из соседних губерний рыть окопы; не исключал возможности, что немцы-де бросают нам холеру с аэропланов!!!

Под Вилькомиром, куда я направляюсь, кипит бой. Общая растерянность… И Вильно, и Двинск, и другие важные пункты немцы возьмут пустыми руками; ничего у нас не предусмотрено… Что теперь могут сделать против напора немцев наскоро делаемые по направлению ко всем сторонам света наши полевые окопы?.. […]

25 июля. Утром рано вместе с уполномоченным Бурятского отряда М.В. Сабашниковым покатили на Вилькомир в штаб дивизии. По пути заехали в Вилейки, где в отличном барском доме генерала Банды разместилось хирургическое отделение Бурятского отряда. Масса тяжелораненых… Картина: среди солдат — женщина с распущенными встрепанными волосами, как больная — обезумевшая от ужаса беженка… Все время хохочет…

Проехали Погиелины ^[524], где штаб отряда 1-го и 2-го Кубанск[ой] казачьей дивизии; начальник отряда Тюлин ^[525] произвел на меня хорошее впечатление своим спокойствием; посвятил меня в свои замыслы… Ожидается бой между Нотоки и Надоки, сделал он распоряжение перейти в наступление, ч[то]б[ы] отбросить за реку Свенту неприятеля. В Погиелинах расположился и Евангелический передовой летучий отряд.

Около 12 часов дня был уже в Вилькомире. Устроил совещание с врачами отрядным (Идельсоном) и дивиз[ионным] (Деполович), дал инструкции. В Вилькомире — передовой летучий отряд Бурятский и штаб 2-й Финл[яндской] дивизии; начальник дивизии генер[ал]-майор Кублицкий-Пиотух ^[526] — из типа генералов, стоящих за свечами в церквах. […]

26 июля. В 11 часов утра сел в поезд, отходящий из Вильно на Гродно. Грустно смотреть на надписи на вагонах — «Варшава — Петроград»…

В заседании Государственного] совета от 24 июля графом Бобринским ^[527] сделано внеочередное заявление: «Варшава взята…» Старцы совета на это прокричали традиционное «ура»!! […]

Сел в купе, в к[ото] ром поместились затем нек[ото]рые штаб-офицеры и один судейский генерал. Разговоры — возбужденного характера, ругательски ругают начальство и систему комплектования командного состава по протекции и связям; рассказывают ужасные вещи; один подполковник, специалист по пулеметной части, в открытую рассуждал так, что любой революционер; до корня-то они все-таки не договариваются. И все эти громоносные критики, замечал я, ругая начальство и осуждая режим (и совершенно справедливо!), свою акцию дальше языка не простирают, и всякий из них или уже устроился, или же лишь стремится устроиться где-нибудь, ч[то]б[ы] было и потеплее, и посытнее, и побезопаснее, и подоходнее… Но и то хорошо, ut desint vires tamen est laudanda voluntas ^[528]. […]