Великолепный обмен. История мировой торговли - Уильям Дж. Бернстайн Страница 60

Все эти люди живут, в большинстве своем, в роскоши. Все носят шелк и довольно хорошего качества. Богатых нарядов у местных дам очень много, ни в каком другом королевстве мира вы такого не найдете.

Масштабное перераспределение богатств встряхнуло мировую экономику. Как всегда, были как победители, так и проигравшие. Кто пострадал? Мексиканские парикмахеры видели себя жертвами тогдашней разновидности несправедливой миграционной политики. Они убеждали вице-короля, что их просьба избавиться от китайцев основана исключительно на национальном интересе. Они просто хотели защитить страну от бескультурия и от болезней, которые иммигранты могли завезти с собой, и в данном случае не искали никакой выгоды для своего дела.

Пострадали интересы многих, а не только испанских парикмахеров. В первую очередь это испанская и мексиканская шелковые индустрии, которые не могли соперничать в цене и качестве с китайскими тканями, которые привозили галеоны из Манилы.

В 1581 году основные путешествия и торговые операции между Манилой и Перу только начинались, но на следующий год испанская корона запретила такие отгрузки в интересах производителей испанского шелка. Однако торговцы и бюрократы Лимы и Мехико саботировали подобные директивы, и эта не стала исключением. В тщетной попытке остановить торговлю между Манилой и Перу указ повторяли в 1593, 1595 и 1604 годах.

В 1611 году вице-король Мехико под давлением производителей Пуэблы и ее окрестностей (к юго-востоку от столицы) безуспешно пытался добиться полного запрета «манильских галеонов». Испанские и мексиканские производители шелка видели угрозу в торговле между Перу и Мексикой. Они боялись, что китайский шелк, разгруженный в Мексике, обязательно попадет в Перу или, наоборот, привезенный в Перу контрабандой переправится в Мексику. Как ни странно, корона прислушалась к их просьбам и запретила торговлю между этими двумя крупнейшими колониями: «Поэтому мы приказываем вице-королю Перу и Новой Испании (Мексики) запретить и прекратить эти коммерческие отношения и торговлю между обоими королевствами». Одновременно с запретом на манило-перуанский трафик этот не имевший законной силы указ был переиздан уже в пятый раз.

Торговые диаспоры вскоре сформировались вокруг филиппино-мексиканской торговли шелком и серебром. Купцы, торговавшие шелком и с Филиппин, и из Мексики, пересекали Тихий океан, чтобы основать торговые колонии. Обосновавшиеся на Филиппинах предприниматели (их еще называли манильцами) плыли на восток в Мексику, чтобы поживиться за счет посредничества и использования своих складов в Акапулько и столице. Мексиканские торговцы позже взяли реванш, заслав своих агентов на запад, в Манилу.

И снова установленный порядок был опротестован. Манильцы видели себя основателями и полноправными выгодоприобретателями в шелковой торговле. Недовольные потерей монополии с прибытием выскочек-мексиканцев в Маниле, они пожаловались губернатору Филиппин. Как испанские парикмахеры делали до них и поколения сторонников протекционизма будут делать после них, манильцы пытались мотивировать свои требования национальными интересами: «Одна из причин, несущих разрушение нашей стране, — это огромное количество привезенных сюда мексиканцами денег». Корона ответила очередным указом, от которого легко было уклониться. Этим указом она запрещала посылать деньги и агентов из Мексики. Его неэффективность подтверждалась тем, что в течение еще нескольких десятков лет указ издавался снова и снова.

Испанцы на Филиппинах получили не только шелковый экспорт из Китая, но также его продукты и рабочую силу. Колониальное правительство объявило городок Париан, который находился недалеко от Манилы, резиденцией китайских эмигрантов, и два десятилетия более двадцати тысяч китайцев жили именно там. «Нет испанца, мирянина или священника, который бы не покупал их еду, одежду или обувь». Зажиточные манильские торговцы, мексиканские агенты и колониальные чиновники — все нанимали китайских слуг, многие из которых приплыли из Париана в Акапулько на «манильских галеонах». Отсюда протекционистская реакция на китайских парикмахеров в Мехико за четыре века до дешевой азиатской электроники и беспорядков на встрече ВТО.

* * *

Первые североамериканские евреи проделали еще больший путь. Их история началась в 1496 году, когда португальский король Мануэл I объявил им ультиматум: обратиться в христианство или уехать. Многие перебрались в Амстердам. (Тех, кто остался и обратился, называли «cristaos novos» — «новыми христианами». Многие из них служили в португальских колониях на Востоке. А тем, кто остался, но не обратился, обещали защиту от преследования до 1534 года, однако предложение Мануэла было уловкой. В 1504 и 1505 годах многие евреи были убиты.) Когда, сто лет спустя, Португалия и Голландия сражались за контроль над дальней торговлей, португальские евреи в Голландии оказались в центре конфликта. В Азии эта борьба развернулась вокруг пряностей, в Новом Свете — вокруг сахара.