Маятник бизнеса. Между орденом и тюрьмой - Виктор Бронштейн Страница 60

Весьма интересно и невредно для бизнеса наблюдать за развитием отношений как внутри ветвей власти, так и между ними. Пожалуй, всё-таки воспользуюсь приглашением. Схожу, пожму нужные руки, сяду подальше, не понравится — потихоньку уйду. Принесу одно утро в жертву.

Во время сокращённого, но быстрого похода вдруг прилетает мысль: «А не приглашён ли я из-за желания нового председателя думы получить в дар картину?» Этот пост он занял недавно. И если «служебные» подарки и украшали кабинет предыдущего владельца, то перекочевали, как это водится всегда и везде, к нему домой. Стыдливые заявления чиновников при получении подарка о том, что картина или скульптура для работы, то есть для приёмной или кабинета, — обычно уловка, чтобы презентам дать «законный вид и толк», как писал бессмертный Крылов. На баланс организации подарки ставят крайне редко, хотя стоят они порой весьма недёшево.

У нас в галерее картины и скульптуры от пятидесяти тысяч рублей и примерно до трёхсот, а то и до пятисот. Это не то что десятитысячные «красивистые» картины на улице и в некоторых галерейках.

Но на глаз большая часть публики не в состоянии оценить истинную ценность и цену полотна, и дарители вполне обходятся подделками под искусство, вместо того чтобы воспитывать вкус и чувства. Картина висит годами, притягивает взор и вливает в подсознание либо светлые лучи тепла, любви и вдохновенного творчества, либо пустоту китча и искусственного света фонарей. Последнее особенно нежелательно для детей. Но сегодня складывается жутковато-парадоксальная ситуация: Китай увозит к себе настоящую живопись, а наши туристы из Китая везут дешёвенькие, неживые подделки.

Ширпотребовских картин у меня попросту нет, да и дарить стыдно, а расставаться с коллекционными добротными картинами ох как тяжело, но цена предполагаемых бизнес-услуг, да и сама дата — 20 лет думе, в которой виновник моих раздумий председательствует всего полгода, — также, цинично говоря, не особенно тянет на существенный подарок. Всё же не личный юбилей. Но обмануть ожидание от персонального приглашения, если таковые были, тоже не хочется. И здесь, во время похода, откуда-то в голову прилетает идея: не суетиться со сверхмучительным выбором подарка, но вместе с тем порадовать и главного думца, и всю публику по-настоящему добротной живописью на дорогих для сердца и кошелька больших полотнах. С этим внезапным решением, совмещающим блеск коллекции и отсутствие внушительных затрат, я вернулся домой. Выбрал две замечательные картины с изображением хорошо узнаваемых храмов. Вскоре они очутились в багажнике моего вместительного джипа. Опаздывая, с множеством нарушений, правда, никому, как обычно, не мешая из водителей и пешеходов, я помчался с картинами на торжественное заседание. Вездесущий Дриц и старший сын Стас ожидали меня у входа в мэрию. В зале, а он был уже почти заполнен приглашёнными, с заметными подарками была только наша «делегация».

Собственно, по рангу был приглашён я один. Но, поскольку Дриц нужен всем, он не пропускает случая сопроводить меня на высокое собрание, а чаще и вообще сходить вместо меня. Его фамилия и быстрая фигура с седой и чуть втянутой в плечи головой, хотя и выдают многовековую настороженность библейского народа по поводу постоянных гонений, тем не менее давно являются в нашем городе как бы отдельной регалией. Сыну для расширения кругозора сходить, посмотреть на чиновный истеблишмент нашего нестоличного города тоже не вредно. Многие с нескрываемым удивлением посматривали на наш непонятный по щедрости подарок. Удивлялись до поры до времени и мои компаньоны.

С возмущением узнаю, что я, хоть и единственный член Союза писателей на этом сборе, да ещё и настойчиво приглашённый персонально, оказываюсь в качестве немого статиста, то есть не включён в список для выступлений. А может быть, это просто хитрый ход нового председателя, как бы не ожидающего подарка? Увидев картины, он сразу же понял, что следует дать мне слово.

Не так давно, к собственному изумлению, довелось мне выступить среди немногих «великих» на инаугурации мэра. По какому критерию я попал в число избранных — не очень понятно до сих пор. Официального общественного поста у меня не было и нет, почётным гражданином я ещё не был, в его предвыборной свите не состоял, знакомы мы были шапочно, за одним столом ни в тесной, ни даже в большой компании в ту пору не сиживали.

Неужели у меня такой достойный имидж был уже три-четыре года назад без всяких официальных регалий? Не случайно, видимо, в любом заведении, будь то ресторан или театры и музеи, даже в загородной или заграничной поездке, ко мне обязательно кто-либо подходит уважительно поздороваться за руку и обмолвиться несколькими словечками. Очень многих «приятелей» я совершенно не знаю. Постепенно я привык к городской известности и понял, что знакомство здоровающихся со мной несколько повышает их статус в глазах компании. Популярностью обязан я не каким-либо выдающимся достижениям в бизнесе, а только диковинной, а может быть, и чудной для многих культурной составляющей своей жизни.

Деньги зарабатывают обычно в тишине. Большинство иркутских богачей, или, как теперь говорят, местных олигархов, широкой публике неизвестно. Во власти, в том числе и выборной, из них единицы. В то же время открытие художественных выставок и поэтические вечера от театров до колоний и многолюдны, и широко освещаются в прессе. Правда, иногда, к сожалению, приходится самому доплачивать СМИ. В других городах такие события относятся к бесплатным культурным новостям. У нас — нет: я и бесплатный показ — несовместимы. Данные затраты не из стремления к собственной популярности как самоцели. Считаю очень важным популяризировать настоящее, как бы корневое, русское искусство — живопись и поэзию. Но при этом помню и собственную формулу: «Выше статус — меньше взятки и легче решаются вопросы с господами чиновниками всех рангов», — так что, платя разом и за информацию, и за имидж, я, возможно, ещё и экономлю.

Но не был бы я, по-видимому, бизнесменом, если бы не пришла мне в голову мысль о коммерческом использовании своей широкой популярности в родном городе. Всё же я имею отношение и к ещё одной стороне культуры, к культуре потребления прекрасных вин, коньяков, виски, ликёров со всего света и, конечно же, отечественной водки, особенно с тёплым названием «Три товарища», да ещё собственного розлива в экологически чистой местности горного Алтая.

В городе набирает обороты сеть наших винных магазинов с незатейливым названием «Виноград». Гордость сети — это напитки, которые мы грузим напрямую от производителей более чем из десяти стран мира, в основном, конечно, из средиземноморской Европы, но есть и Шотландия, и даже Чили. Это, без рекламного хвастовства, более качественные и экономичные напитки, так как производятся, в общем-то, как бы для «сэбэ», то есть для своей страны, а не для стран третьего мира, к которым, увы, относят и Россию.

Особенно ярко их неоспоримое преимущество видно на примере дорогих коньяков. Так, соотношение цены французских коньяков, например, «Хеннесси» класса ХО (спецпроект в основном для России и Востока) и «Фигара» ХО, который завозим мы сами, 3–3,5 раза, при лучших вкусовых качествах последнего. Комментарии, как говорится, излишни. Об этом я и думаю сказать с плакатов в своих магазинах, а может быть, как-то слегка эту мысль «обшутить» сегодня и на торжественном заседании думы.