Мазарини - Людмила Ивонина Страница 60

Чаша политических весов вновь склонилась в сторону министра-кардинала. Одновременно возвращалось и богатство. К концу 1651 года финансовое положение Мазарини заметно улучшилось, чем кардинал был во многом обязан стараниям молодого интенданта финансов Жана-Батиста Кольбера. Джулио уже тогда почувствовал в немногословном, но импульсивном выходце из кругов буржуа будущего финансового гения Франции.

Жан-Батист родился 29 августа 1619 года в семье Николя Кольбера, одного из владельцев фирмы, торговавшей традиционными предметами лионской торговли и производившей некоторые банковские операции. Он получил неплохое по тем временам образование в реймсском иезуитском коллеже.

В 1634 году молодой Кольбер поступает на службу к лионскому банкиру Маскарани, затем переезжает в Париж, где меняет несколько мест, связанных с протекциями его многочисленных родственников и знакомых. Сначала финансовые таланты способного юноши нигде не находили должного применения и признания. Только в 1643 году произошло очень важное для его карьеры событие. Государственным секретарем военных дел при новом первом министре становится Мишель Летелье, который являлся шурином Сен-Пу-анжа, кузена Жана-Батиста. С 1645 года Кольбер стал служащим «министерства» Летелье и быстро приобрел особое доверие последнего.

Доверие Летелье, человека Мазарини, молодой финансист полностью оправдал. В 1648 году он выгодно женился на дочери крупного буржуа-воротилы, связанного с военными поставками, и солидно обогатился. Причастность к военному ведомству и сторонникам Мазарини окупалась неплохо. К тому же и брак его оказался удачным.

Жан-Батист часто имел возможность видеть кардинала по делам Летелье. В 1650 году эти контакты стали постоянными – Мазарини и двор часто выезжали из Парижа. Летелье был вынужден оставаться в столице, но хотел иметь при кардинале своего представителя. Надо отдать должное Джулио – он мгновенно распознал в молодом человеке его и свое будущее. При этом Кольбер отнюдь не пел славословия в адрес Мазарини. Наоборот, они даже ссорились.

Поддерживая кардинала в трудное для него время, Летелье хотел иметь от этого определенные выгоды. Однажды он попросил своего подчиненного испросить у Мазарини для него аббатство. Жан-Батист уважал Летелье и, столкнувшись с отказом первого министра удовлетворить просьбу шефа, наговорил немало грубостей. Немного позже кардинал жаловался Летелье, что его агент «употреблял слова, столь мало сообразные с тем, кто такой он и кто такой я, что я поневоле рассердился и ответил ему сотой долей того, что он мне сказал». В то же время Кольбер писал в Париж, как ему трудно переносить обращение «человека, к которому я не испытываю никакого уважения». Но смелость, как известно, города берет. Мазарини оказался незлопамятным – он был политиком и сумел оценить преданность молодого человека своему патрону и его высокие деловые качества. Со своей стороны смог оценить кардинала и Кольбер.

«Человеком» Мазарини Жан-Батист становится в тяжелый для первого министра 1651 год. Когда кардинал удалился в изгнание, во Франции у него осталось большое имущество, для которого требовался хороший и преданный управляющий. Обоюдный выбор Джулио и Летелье, немало рассуждавших на эту тему, пал на Кольбера. В литературе по поводу согласия молодого финансиста исполнять эту должность существуют различные мнения. Одни историки (Ж. Монгредьен, например) видят здесь проницательность и героические свойства характера Кольбера; другие (В. Н. Малов) полагают, что новая роль исполнялась им по приказу Летелье.

Жан-Батист согласился. Прямых указаний на истинные причины прямого перехода Кольбера в стан мазаринистов нет. Существует лишь письмо Летелье к Мазарини от 7 марта 1651 года, в котором говорится: «Куда бы ни удалилось Ваше Преосвященство, господин Кольбер будет иметь честь отправиться к Вам и делать все, что Вы прикажете».

Кольбер был человеком бескорыстным и независимым, но прекрасно понимал, какие люди нравятся первому министру. При официальном оформлении договоренности о новой службе Жан-Батист поставил свои условия: Мазарини должен был обратиться к Летелье с просьбой позволить его клиенту заниматься делами кардинала, а Кольбер продолжал бы в прежнем объеме работать при старом патроне. Новый управитель первого министра также заявил, что «не хочет служить из корысти», и отказался получать от кардинала жалованье. Собственно, денег у него и так хватало – теперь надо было делать карьеру, благо возможности для этого имелись. К тому же поначалу, вплоть до 1652 года, когда в победе Мазарини перестали сомневаться, роль Жана-Батиста была двусмысленной – он постоянно извещал своего старого патрона и двор о намерениях и перемещениях Джулио.

Корысть все же существовала. Благодаря посредничеству Мазарини Жан-Батист, не получавший от него жалованья во время Фронды, устраивал судьбу своих братьев. Зато управляющий проявил чудеса ловкости и трудолюбия, собирая по крупицам, казалось бы, безнадежно погибшее состояние своего господина. Кольбер оспаривал сомнительные претензии заимодавцев, выкупал отданные в залог ценные вещи, вел утомительные переговоры с враждебно настроенными магистратами. Современники обвиняли Жана-Батиста в получении вместе с Мазарини взяток от откупщиков, в замаскированном участии в их операциях, в скупке обесценившихся казначейских билетов и реализации их за полную стоимость и т. д. Но в этом отношении Кольбер поступал в соответствии с нормами тогдашней этики отношений между патроном и клиентом.