История войны 1813 года за независимость Германии - Модест Богданович Страница 60

Вечером Наполеон в сопровождении Бертье, Сульта и Коленкура навестил своего любимца. Несчастный Дюрок, раненый в низ живота, страдал жестоко 14 часов, призывая смерть каждую минуту. Наполеон старался его утешить надеждой свидания в будущей жизни; Дюрок напомнил ему о своей дочери и сам просил его удалиться. Возвратившись к своей ставке, Наполеон долго ходил взад и вперед, погруженный в смутную думу; никто не осмеливался нарушить его безмолвие. Наконец генерал Друо приказал спросить у него: где надлежало расположить гвардейские батареи? А demain tout ^[58], – отвечал Наполеон⁸.

На следующий день утром было получено с аванпостов известие об отступлении союзников с позиции, ими занятой у Герлица. Наполеон немедленно перенес в сей город главную квартиру и оставался там около двух суток, поручив своим маршалам дальнейшее преследование союзной армии и занимаясь с прибывшим незадолго перед тем из Парижа министром иностранных дел, герцогом Бассано (Маре), дипломатической перепиской.

Еще до сражения при Бауцене Наполеон, раздосадованный двусмысленной политикой венского кабинета, решился сблизиться с императором Александром, в надежде заключить отдельный мир с Россией. Такое намерение выказывалось в депешах Наполеона к французскому послу при австрийском дворе, графу Нар-бонну, отправленных во время пребывания императора французов в Дрездене. «Венские интриги могут быть расстроены сближением Александра с Наполеоном», – писал он. Первым шагом к тому было предложение принять в главной квартире российско-прусской армии герцога Виченцского (Коленкура) для переговоров о перемирии. Выбор парламентера, удостоенного, во время пребывания его послом в Петербурге, особенной благосклонности российского монарха, обнаруживал виды Наполеона. «Ежели я должен сделать какие-либо пожертвования, – сказал он Коленкуру, – то охотнее их сделаю в пользу императора Александра, который ведет со мной открыто войну, либо в пользу короля Прусского, в коем принимает участие Россия, нежели в угождение Австрии, разорвавшей союз со мной и присваивающей себе, под предлогом посредничества, право распоряжаться делами Европы… Император Александр должен охотно воспользоваться этим случаем, чтобы отомстить блистательно за глупую диверсию австрийцев в Россию»⁹. 6 (18) мая, в день выезда Наполеона из Дрездена в Бауцен, Бертье послал на русские аванпосты записку, в которой спрашивал: может ли прибыть герцог Виченцский в главную квартиру российско-прусской армии?

Наполеон весьма основательно полагал, что в это лишь время он мог войти в прямые сношения с императором Александром и что после сражения, какие бы ни были последствия, нельзя было избежать посредничества Австрии, которого он опасался почти столько же, сколько явного разрыва с этой державой. Вечером 6 (18) мая он посылал несколько раз к Бертье, спрашивая, не получено ли было ответа с передовых постов. Нетерпение его явно обнаруживалось. Но ответа не было. Самая потеря сражения при Бауцене не изменила намерений российского монарха. Граф Нес-сельроде, по повелению государя, дал знать Коленкуру, что поручение, данное ему императором Наполеоном, не иначе может быть исполнено, как через посредство австрийского кабинета¹⁰. Совершенно иное влияние оказали на политику Австрии битва при Бауцене и отступление союзников в Силезию. Под влиянием страха, внушенного прежними успехами Наполеона, граф Стадион, отъявленный враг французского правительства (тогда находившийся в главной квартире союзной армии), писал начальнику штаба Бертье, что император Александр и король Прусский, обсудив мнение императора Наполеона насчет прекращения военных действий, могущего послужить к открытию переговоров о мире, изъявили согласие на все распоряжения по сему предмету и готовность послать на аванпосты офицеров, уполномоченных на заключение перемирия¹¹.

От Герлица союзные войска выступили 11 (23) мая к реке Нейссе двумя колоннами: правая, составленная из корпуса Барклая-де-Толли и прусских корпусов Блюхера, Йорка и Клейста, под общим начальством Барклая, направилась к Бунцлау, а левая, из войск Милорадовича и русских резервов, под непосредственным начальством графа Витгенштейна, – к Левенбергу. Арьергард первой колонны состоял под начальством Чаплица и Клейста, а второй – генерал-лейтенанта графа Палена 1-го¹². Главная квартира союзных монархов была переведена 11 (23) мая в Лаубан и 12 (24) мая в Левен-берг, откуда король Прусский на следующий день уехал в Бреславль.

Войска Наполеона 11 (23) мая двинулись от Герлица вслед за союзниками тремя колоннами: 4‐й и 11‐й корпуса – по направлению к Лаубану; 7‐й и 5‐й корпуса и кавалерия Латур-Мобура – по дороге к Бунцлау; 2‐й корпус Виктора, в составе одной дивизии, числом до 5000 человек, прибывший к армии от Магдебурга, и кавалерия Себастиани двигались в левой колонне на Ротенбург, направляясь к Глогау; 3‐й и 6‐й корпуса и гвардия, после растага ^[59] в Герлице, следовали за правой и средней колоннами к Левенбергу и Бунцлау. 12‐й корпус Удино оставался в Бауцене до 14 (26) мая, а потом выступил к Гойерсверде¹³.

Положение графа Витгенштейна в звании главнокомандующего союзной армией было весьма затруднительно. Под начальством его находились генералы, старшие в чине, – Барклай-де-Толли, Милорадович и Блюхер. Граф Витгенштейн принужден был сообщать им свои приказания в форме предложений; кроме того, присутствие главной квартиры монархов при армии лишало самостоятельности Витгенштейна и нередко заставляло его быть бессознательным исполнителем действий, противоречивших его собственным соображениям. Прусские генералы неохотно подчинялись ему: в письме генерала Гнейзенау к англо-ганноверскому министру графу Мюнстеру находим: «Высшее руководство армией сосредоточено в русской главной квартире. Мы в нем абсолютно не участвуем. Нас почти вовсе не слушают. Мы служим только орудиями»¹⁴. В особенности же положение графа Витгенштейна сделалось трудным со времени прибытия к армии Барклая-де-Толли, обладавшего совершенной доверенностью императора Александра. На другой день после сражения при Бауцене граф Витгенштейн просил увольнения от должности главнокомандующего¹⁵ и получил его. Главнокомандующим союзными армиями назначили Барклая-де-Толли, который был несравненно самостоятельнее своего предшественника, превосходя его сведениями и опытностью, военной и административной. Но упрекают Барклая, и не без основания, в том, что он отдалил от себя Толя как личного друга, воспитанника князя Кутузова. Начальником своего главного штаба он избрал генерал-лейтенанта Сабанеева, человека, не отличавшегося высшими военными способностями, а генерал-квартирмейстером – Дибича¹⁶_{. Блюхер, постоянно не сходившийся} в видах и распоряжениях с графом Витгенштейном, был очень доволен его сменой. Вообще в это время, как бывает всегда при неудаче, союзники не ладили между собой. Пруссаки, ведя войну в собственной стране и потому долженствуя заботиться о продовольствии обеих союзных армий, жаловались на нерадение русского интендантства о снабжении войск жизненными припасами, побуждавшее, по словам их, наших солдат к мародерству и опустошению страны¹⁷. Подобные жалобы, поселяя раздор между войсками двух наций, ополчившихся против общего врага, нисколько не поправляли дела. Грабежи и беспорядки продолжались по-прежнему, и для прекращения их было необходимо прервать на время военные действия.