Галерея римских императоров. Доминат - Александр Кравчук Страница 6

«Найдется ли человек с таким равнодушным сердцем и настолько лишенный человеческих чувств, который не заметил бы повсеместного самоуправства в установлении цен как оптовых, так и розничных? Разнузданную жажду обогащения нельзя укротить ни обилием прибыли, ни богатством урожайных лет. Вот почему мы решили установить не просто твердые цены на товары, ибо такое решение явилось бы несправедливым для многих провинций, которым счастье улыбнулось в ниспослании особой дешевизны, а границы цен, чтобы при появлении жаждущего наживы спекулянта его ограничило бы наше постановление в соответствии с принятым законом. Итак, мы изъявляем свою волю: цены в приведенном списке должны быть соблюдаемы во всем нашем государстве, и пусть все знают — превышать их нельзя. При этом мы отнюдь не лишаем наших граждан благословения дешевизны в тех местностях, где проявляется обилие товаров.

Постановляем при этом: если кто вопреки данному эдикту осмелится его нарушить, тот приговаривается к смертной казни. Это вовсе не слишком строгая мера, ведь смерти легко избежать, достаточно лишь следовать закону. Кары не избежит также и тот, кто, располагая нужными для жизни людей продуктами или другими товарами, попытается скрыть их по оглашении эдикта. В таком случае наказание должно быть даже еще более строгим, поскольку уменьшение товаров на рынке является более тяжелым преступлением, чем само нарушение эдикта.

Мы взываем к совести всех, дабы с должным послушанием выполняли наше постановление на благо всех граждан. Ведь оно ставит целью оказание помощи не отдельным городам, народам и провинциям, но всему миру, во вред которому иной раз действует небольшая горстка жаждущих наживы негодяев; горсточку этих любителей наживы не насытит и не удовлетворит никакое приобретенное богатство, им все будет мало, и они ни на чем не остановятся».

После этого отеческого поучения следует длинный список товаров и услуг, максимальные цены и оплаты в денариях. В данном случае речь идет об условной расчетной единице, а не об общепринятом платежном средстве, впрочем, очень небольшой стоимости. Со времен Аврелиана мы часто встречаем «нуммус», маленькую бронзовую монетку с капелькой серебра, которая номинально соответствует пяти денариям. Сам Диоклетиан, кстати, провел денежную реформу. Он увеличил число монетных дворов, на которых чеканили золотые, серебряные и бронзовые монеты. Ауреус (золотой) весил более пяти граммов золота, аргентеус весил 3 г. серебра, а монетка из бронзы поначалу весила 10 г., потом намного меньше. Эту последнюю в нумизматике часто называют фоллис, и напрасно. Дело в том, что во времена позднего периода Римской империи по причине низкой стоимости монет и бушевавшей инфляции этими монетками набивали мешочки и платили мешками — по латыни follis, что означало «мешок».

Нас интересует, прежде всего, соотношение цены и оплаты а не сама стоимость условного денария. Например, фунт свинины стоил 12 денариев, говядины — 8, пара крепких мужских сапог — 120, дамских туфелек — 60. За 10 огурцов надо заплатить 4 денария, за 10 яблок высшего сорта — столько же. Максимальная цена 1 яйца составляла 1 денарий. Самые дорогие вина стоили 30 денариев за sextarius (чуть больше пол-литра), дешевые — всего 2 денария.

На селе работник за рабочий день должен был получать 25 денариев и еду, каменщик — 50 и еду, погонщик ослов — 25 денариев и содержание, маляр при работе в доме — 75 и содержание, цирюльник за стрижку — 2 денария. Учителю чтения и писания полагалось 50 денариев ежемесячно с каждого ученика. Столько же платили учителю гимнастики, а математики — 75 денариев, как и учителю стенографии. Архитектор получал 100 денариев, учитель литературы — 200, риторики — 250.

Не очень-то высокая оплата полагалась за труд учителям даже самых высоких категорий. Получалось, что ритор получал лишь в три раза больше погонщика ослов, которому к тому же полагалось питание на весь день. А ведь риторике, умению правильно и красиво говорить, причем не одни только речи, римляне издавна придавали большое значение.

Итак, намерения императора, судя по его предисловию, заслуживали самого высокого признания, но результаты реформ оказались ничтожно малы. Тут, к сожалению, оказался прав Лактанций, суровый критик Диоклетиана. Не помогли суровые наказания — эдикт не выполнялся. Торговля просто ушла в подполье. Пышным цветом расцвела спекуляция, ширилась коррупция чиновничьего аппарата. А тем временем на рынке все больше сокращалось количество товаров. Императорский указ, официально никогда и никем не отменяемый, умер естественной смертью. Правильный и благородный по своему замыслу, он не принимал в расчет два сущих пустяка: он не считался с реалиями экономики и особенностями человеческой психологии.