Громов - Игорь Цыбульский Страница 6

Кстати, на следующий год я впервые попал в центральную прессу. Дело было так. На открытие новой школы в Саратов приехал писатель Лев Кассиль, работавший тогда в «Огоньке». Нужно было сделать снимок. Фоторепортер завел меня в класс, и наша учительница Елена Васильевна сказала: «Изобразите с Тамарой, что вы не хотите сидеть друг с другом». Я отвернулся от девочки, она — от меня. Так в журнале рядом с большой статьей и появилась фотография с подписью: «Во втором “Б” классе происшествие. Боря Громов, оказавшись за одной партой с Тамарой Гараниной, заявляет: “Не буду я сидеть с девчонкой”»…

— В начале 50-х начали строить набережную Космонавтов, — продолжает рассказ Сергей Всеволодович. — В 1959 году снесли церковь и наш старый дом и построили эти большие здания. Мы переехали в новую квартиру. Она здесь, недалеко. Адрес почти тот же: набережная Космонавтов, 4, кв. 9.

Поднимаемся на третий этаж. Звоним. В ответ слышен гулкий лай. Можно понять, что собака большая.

Дверь открывает жена Сергея Всеволодовича:

— Милости просим!

Крупная боксерка цвета кофе с молоком стоит рядом с хозяйкой и смотрит с любопытством.

— Ирина Павловна, моя жена, — представляет Сергей Всеволодович. — А это Дюна. Вы как к собакам относитесь?

— Очень хорошо, особенно к боксерам. Лучше этих собак для семьи ничего не придумано.

— Мы согласны. И Дюна тоже.

Дюна внимательно обнюхала меня и ткнулась теплой мордой в ладошку, объявляя, что я принят и теперь могу ее погладить.

Заходим на кухню.

— Тут у окна любил сидеть дедушка, — вспоминает Сергей Всеволодович. — Смотрел во двор, курил возле форточки свой душистый табак.

Этот огромный тополь под окном был при нем точно таким, как сейчас. По этому дереву дедушка определял приход весны.

Сидел, смотрел. Потом подзывал меня или Борю и просил принести ему веточку тополя. Веточку ставил в банку с водой. Мы понимали, что дедушка хочет поторопить весну.

Через пару дней веточка распускалась клейкими прозрачно-зелеными листочками, с неповторимым тополиным запахом. Дух дедушкиного табака приятно смешивался с весенним тополиным ароматом. Дедушка говорил: «Ну вот! До весны дотерпели, значит, будем дальше жить!» Весну он считал поворотным этапом года и всей жизни вообще…

— Сережа, вспомни бабушкин завет! — говорит Ирина Павловна.

Сергей Всеволодович поясняет:

— Не любила бабушка, когда мы с гостями сидели на кухне. Сказывалось благородное воспитание. Ворчала, что мол, на кухне принимают только прислугу… Может быть, она сейчас наблюдает за нами, — Сергей Всеволодович улыбнулся. — Пойдемте в гостиную, бабушка будет довольна.

Большая, чуть темноватая от зашторенных окон комната, незаметно для самих хозяев, превратилась в музей. Здесь почти все вещи связаны с историей семьи Громовых. Нетрудно представить дедушку, сидящего в своем любимом кресле. Бабушку, вяжущую на спицах. Сережу и Борю, расставляющих на полу оловянных солдатиков.

Знаменитое дедушкино кресло Сергей Всеволодович отреставрировал. Руки у него золотые. Как все настоящие инженеры, он умеет исполнять самые сложные и тонкие операции с любым материалом. Для него, похоже, не существует работы, которую он не смог бы осилить.

Этот большой стол, за который усаживались все домочадцы и гости, и есть настоящий центр семейной жизни. Раньше почти в каждом доме так было. Тут у каждого свое место.

Когда Борис Всеволодович приезжает, он сидит в этом кресле. Теперь он, как дедушка когда-то, главный человек в доме. Сам Борис Всеволодович, однако, всегда подчеркивает, что главный в нынешней, большой громовской семье все-таки старший брат Сергей.

Восстановлен изящный ломберный столик, тут раньше составлялись знаменитые партии в преферанс.

Б. В. Громов:

— Дед был заядлым преферансистом, других карточных игр просто не признавал. Он был поочередно членом двух «команд». В первой играл два-три, максимум четыре дня. Заканчивалось все тем, что игроки разругивались «вусмерть», и дед переходил на какое-то время в другую команду. Со временем обиды забывались, он возвращался в первую. Далее все шло по привычному кругу.

Играли обычно на кухне, потому что по неписаным правилам нужно курить: преферанс без курева — это не игра. Садились вечером после работы, и нередко карточное действо продолжалось до трех — пяти часов утра. Особенно много он играл, когда вышел на пенсию. Умение играть в преферанс я перенял у деда, хотя и не сумел довести свое мастерство до такого совершенства, как он…

Старые подсвечники — тоже из детства. Лампа довоенных времен — ее замечательные руки Сергея Всеволодовича превратили в вазу.

Самая старая семейная реликвия — большая картина. В углу неразборчивая подпись художника и дата — 1894. Сергей Всеволодович с Ириной Павловной недавно ее почистили, и полотно расцвело. И такая тут на картине славная и мирная обстановка! Недаром Сергей Всеволодович дал ей название «Невозмутимое счастье».

Картина — одна из старейших реликвий дома. Возле нее сфотографирована мама братьев Громовых — Марина Дмитриевна на руках у няньки. Значит, картина висела еще на старой квартире в церковном доме.

Тут, на стене рядом с картиной, весь семейный иконостас.

Вот опять Мариночка Лебедева, еще не Громова, но уже невеста. Такая красивая и умная…

Мудрая бабушка говорила, что женщины редко бывают одновременно красивые и умные. Но если такое случается, то счастьем они уж точно бывают обделены. «Не родись красивой, а родись счастливой».

Б. В. Громов:

— Мама, Марина Дмитриевна, человек для меня святой. Счастья на ее долю выпало мало. Рано потеряла мужа — отец погиб на фронте в год моего рождения, в 1943-м. Мама выполняла очень трудную работу — была председателем Саратовского исполкома. Кроме нее и дедушки, который в то время, как и все, зарабатывал копейки, а потом вышел на пенсию, обеспечивать семью было некому.

Для мамы главным в жизни были дети и работа. Сколько я маму помню, она работала всегда, часто и в воскресенье. В детстве я даже испытывал чувство ревности, мне казалось, что она больше внимания уделяет чужим людям.

Окончание ее жизни было ужасным. По навету была арестована и отправлена в лагеря. Там и умерла.

Как мало времени отпустила ей природа для того, чтобы насладиться жизнью, счастьем, детьми. Мамин образ живет во мне как воплощение русской женской красоты и нежной души…

Вот фотография бабушки-невесты… Дедушка — студент юридического факультета МГУ, в том возрасте, когда ухаживал за бабушкой… Старший брат Алексей в офицерской форме… Борис Всеволодович… Знаменитая фотография, когда он выводил войска из Афганистана. Генерал Громов последним из советских солдат переходит мост через Аму-Дарью.

Ниже, на полке, стройными рядами стоят зеленые солдатики, которыми Борис и Сергей играли в детстве. Много чего отдал Сергей Всеволодович в разные музеи, но оловянных солдатиков оставил себе.