Фальшивомонетчики третьего рейха. Операция "Бернхард" - Вильгельм Хеттль Страница 6

В сентябре 1940 года меня вызвал к себе тогдашний инспектор полиции безопасности и СД в Вене генерал-майор СС Раш ^[15], преемник Наумана, который передал мне личное поручение шефа полиции безопасности и СД Райнхарда Гейдриха. Поскольку задание носило строго секретный характер, он принял у меня клятвенное обещание хранить все в тайне, прежде чем изложил суть дела. Я был весьма заинтригован, не находя объяснения, почему Гейдрих вышел именно на меня, считая, что должен скорее находиться у него в немилости из-за ряда критических замечаний в своих донесениях. В то же время я полагал, что буду привлечен к какой-то секретной операции. Представьте себе мое разочарование, когда после такого загадочного вступления мне было сказано:

— Вам необходимо провести тщательное расследование венгерской аферы по изготовлению фальшивых франков и выяснить все подробности и закулисные дела.

Мне был установлен срок в четыре недели и дано разрешение провести расследование, если я сочту это необходимым, в самой Венгрии. Коли бы это поручение не было обставлено столь церемониально, я не счел бы его каким то особенным. Уголовная полиция, вошедшая в состав главного управления имперской безопасности в качестве V управления, и в особенности ее криминалистический институт — специальное научно-исследовательское учреждение, неоднократно обращались к нам с различными вопросами. Это происходило потому, что в то время, кроме Италии и Испании, ни в одной стране не было еще полицейских атташе, введенных впоследствии в немецкие дипломатические миссии. Поэтому, если требовались сведения, которые нельзя было получить через международную уголовно-полицейскую организацию, называемую ныне Интерполом, запросы шли в секретную службу. Взятие же клятвенного обязательства заставило меня на этот раз задуматься. Однако обосновать смысл и цель своего задания в то время я не мог.

Поначалу я думал, что работа не будет слишком сложной. А начал я ее с изучения в Национальной и Университетской библиотеках Вены всех материалов, имевшихся там по сенсационному процессу, состоявшемуся в 1925 году в Будапеште по делу изготовления венгерскими фальшивомонетчиками франков. В выпуске фальшивых франков принял участие ряд видных венгерских деятелей, так как они предназначались для финансирования движения ирредента. Однако при первых же попытках сбыта фальшивок за рубежом они были обнаружены, а французский национальный банк по поручению правительства заявил протест. В результате судебного разбирательства многие участники операции получили длительные сроки тюремного заключения. Техническая сторона изготовления фальшивой валюты в публикациях о процессе практически не упоминалась, так как все внимание было уделено политической проблеме. После изучения имевшихся материалов у меня создалось впечатление, что в ходе умелого судебного процесса были умело приняты все меры, чтобы не допустить вскрытия связей обвиняемых с правительственными учреждениями. Тем не менее из венгерских оппозиционных изданий и французской прессы было ясно, что такие связи в действительности существовали, ибо в них утверждалось: тогдашний премьер-министр Бетлен и его правительство были в курсе дела.

Через три недели у меня было вполне достаточно материалов прессы, чтобы начать исследование хода событий. Но я полагал, что такой доклад не удовлетворит лиц, давших мне это поручение. Разговор с Рашем подтвердил мое предположение. Он, в частности, сказал мне, что Гейдриху требуются детали не только самого изготовления фальшивых купюр, но и их сбыта, а также раскрытие политических и личностных связей. Такие запросы потребовали продления сроков моей работы, на что я получил без особых сложностей соответствующее разрешение. Недостающую информацию в прессе и литературе я получить уже не мог, поэтому перенес свои дальнейшие действия в Будапешт, чтобы продолжить свои исследования на месте. В венгерской столице у меня имелись обширные связи, а в то время, по всей видимости, и ныне тоже, связи решали все, и я надеялся все же выполнить свое задание. Однако на первых порах оказалось, что и в Будапеште я не смог нисколько продвинуться вперед. Ответов на свои вопросы я не получал, хотя отказ всегда подслащался венгерской обходительностью и учтивостью. Именно это обстоятельство убедило меня, что с упомянутой аферой было связано значительно больше того, о чем знали за рубежом. Поэтому я настойчиво продолжил свои изыскания, и, в конце концов, мне удалось вскрыть определенные взаимосвязи и проникнуть в суть проблемы. Мой «прорыв» в этом направлении произошел после встреч и бесед с одним из главных действующих лиц аферы — принцем Виндишгретцем ^[16], хотя мне не советовали с ним встречаться, да у меня и самого были сомнения на этот счет. В действительности же оказалось, что принц не держался столь замкнуто и холодно, как это можно было предположить. Совсем наоборот, все, о чем далее пойдет речь, — данные, полученные от него. Никто лучше его не знал подробности операции с фальшивыми франками, из-за которой он потерял свое место в высшем венгерском обществе и даже собственное состояние. Свои рассказы он подкрепил документально, показав мне оригиналы писем ведущих политиков тогдашней Венгрии и другие письменные материалы. Я смог вникнуть во все детали, естественно, дав слово, что эти данные не станут достоянием общественности, по крайней мере до тех пор, пока личности, имевшие отношение к операции с фальшивыми франками, и прежде всего Миклош Хорти ^[17] — регент Венгрии, будут находиться у власти. Строго говоря, это мое обязательство истекло 15 октября 1944 года, когда Хорти лишился своего поста, а вместе с ним от общественных дел отошел и его тайный советник Бетлен ^[18], бывший в течение ряда лет венгерским премьер-министром. С тех пор прошло еще десять лет, вследствие чего дистанция к тому периоду времени после Первой мировой войны, когда вызревали зародыши новой мировой бойни, увеличилась еще более. Так что теперь можно было, с одной стороны, судить объективно о событиях тех лет, учитывая, с другой стороны, что симптоматические проявления того неспокойного времени не потеряли до сих пор своего захватывающего характера. Что же касается аферы с фальшивыми франками, то она раскрывает истинную суть фанатичного национализма, приведшего Европу к катастрофе и ответственного за это в большей степени, чем даже теоретические труды того времени.