Людовик XIII - Екатерина Глаголева Страница 6

Остальная свита принца помещалась на третьем этаже; Эроару выделили спальню и рабочий кабинет. Судя по сохранившимся документам, официально в штат дофина входили 224 человека, включая лакея, привратника, музыкантов, игравших на скрипке и лютне, прачек, виночерпиев, стольников, хлебодара и прочих лиц, приставленных к кухне, духовника, конюшего, пажей и особого слуги, обязанностью которого было выносить ночной горшок. В подавляющем большинстве слуги дофина были мужчинами, женщин при нем состояло всего пятнадцать.

День дофина подчинялся строгому распорядку. С утра, проснувшись часов в семь-восемь, мальчик принимался за игрушки: набор серебряной посуды, миниатюрную галеру с картонными гребцами, мраморного оленя, лягушку на шарнирах и свисток из слоновой кости. Позволив ему потешиться час-полтора, с него снимали ночную сорочку, надевали теплый халат и домашние туфли и принимались умывать, причесывать и одевать (лет до шести и мальчики, и девочки носили длинные платьица). Дело это было долгое и хлопотное, поскольку малыш не желал сидеть смирно, носился по комнате и прыгал, пытаясь дотянуться до портретов родителей: «Здравствуй, мама! Здравствуй, папа!»

На завтрак он получал бульон, яйца всмятку и фрукты: печеные яблоки или вишни на серебряной посуде. После завтрака, заканчивавшегося в половине десятого, полагалось слушать мессу. Можно себе представить, что для такого егозы это было сущим наказанием. Однажды мальчик заартачился и наотрез отказался идти на мессу. Гувернантка позвала на помощь каменщика со стройки — здоровенного мужчину, звавшегося Бонга. Вероятно, его имя, буквально означающее «добрый малый», не соответствовало его внешности, поскольку, как только он заявил: «Ступайте на мессу, а то я вас заберу», — дофин сразу пообещал, что больше не будет «упрямцем». Постепенно ежедневные службы вошли в привычку, только мальчик предпочитал произносить молитвы по-французски, а не на латыни.

В хорошую погоду после мессы дофин шел гулять по саду и рвать цветы, но прогулка чаще всего была короткой: мальчик бежал в зал для игры в мяч (прообраз современного тенниса) или на стройку нового дворца, смотреть, как работают каменщики. Замечательным развлечением было притаиться в искусственном гроте, где итальянец Франчини устроил фонтан-шутиху, и, повернув кран, неожиданно окатить водой слуг. Но если шел дождь, приходилось сидеть дома. Можно было побегать по длинной галерее или большой бальной зале, посидеть в комнате у Эроара или Дундун.

Королева строго-настрого запретила вывозить сына в город и позволять ему общаться с жителями. Оставалось смотреть в окно на церковные процессии да изредка зазывать к себе бродячих торговцев. Толпы нищих зазывать не приходилось — их, наоборот, гнали, сунув в руки милостыню; но если среди них оказывались музыканты, дофин требовал, чтобы их провели к нему: он обожал музыку и желал слушать игру на самых разных инструментах.

Обед подавали примерно с полудня до половины второго: суп и рубленого вареного каплуна или кролика, вареную курицу или жареного каплуна. Дофин обожал костный мозг из телятины и салат из цветков фиалки и анхузы, сдобренный растительным маслом, сахаром и уксусом, — это блюдо он был готов есть хоть каждый день. Подавали на стол и вино, но разбавленное отваром из корней щавеля и пырея. Потом надо было возблагодарить Бога за пищу и помыть руки — из приборов использовали только ложку.

По воскресеньям в Сен-Жермен приезжали король и королева. На отношениях в венценосной семье следует остановиться особо. По старинному обычаю дофина приучали прислуживать родителям. Едва отлучив от кормилицы, малыша привели на королевский обед, чтобы он подал отцу салфетку. В два с половиной года он уже должен был пробовать все мясные блюда. В три его возмутила фраза отца: «Я господин, а вы мой слуга». Однако в конце концов он успокоился и когда услышал вопрос: «Кто вы?» — заданный, чтобы проверить, усвоил ли он урок, ответил: «Папин слуга». Впоследствии, когда кто-либо из прислуги отправлялся в Париж по делам, мальчик просил: «Скажите папе, что я его слуга». Дофин должен был исполнять роль не только «официанта», но и лакея: раздевать короля перед сном. Вместе с тем Генрих не хотел, чтобы дети называли его «сударь», предпочитая сердечное «папа».

В первый раз дофина высекли, когда ему только-только исполнилось два года. «9 октября 1603. Проснулся в восемь часов. Капризничал, впервые выпорот», — записал Эроар. И далее, в записях от 22 декабря: «Король приехал в полдень, поцеловал его и обнял. Когда король ушел, он кричал, гневался — выпорот». Эту неприятную обязанность приходилось исполнять его гувернантке «Маманге». Бедная женщина разрывалась между жалостью к ребенку и долгом повиноваться королю, который отчитывал ее в письме от 14 ноября 1607 года: «Я недоволен Вами за то, что Вы не сообщили, выпороли ли Вы моего сына. Я желаю и приказываю Вам пороть его всякий раз, когда он упрямится или делает что-либо дурное, зная по собственному опыту, что нет ничего полезнее. Меня самого в его возрасте здорово драли, и мне это пошло на пользу, поэтому я желаю, чтобы Вы это делали и довели до него мои слова». В 1604 году дофина секли 15 раз…

Несмотря на это, мальчик беззаветно любил отца: при одном известии, что король в Сен-Жермене, он принимался скакать от радости. Зато отъезд отца неизменно повергал его в глубокую печаль, и слезы, которые он не в силах был удержать, могли растрогать Генриха до глубины души. С матерью же он прощался совершенно спокойно.

Но вернемся к обычному времяпрепровождению дофина. Днем, если было желание, он катался по дворцу в зеленой комнатной карете на собачьей тяге или терзал куклу-купидона. Когда в Сен-Жермене устраивали ярмарку, это событие нельзя было пропустить: мальчика сопровождала туда Маргарита Валуа, помирившаяся с бывшим супругом, которую дофин называл «мама-дочь моя», и покупала ему всё, что он просил, по большей части деревянные игрушки, например «жену, которая бьет мужа молотком по голове». Еще там продавались лошадки на колесиках, маленькие мельницы, тележки, волчки… Зато к матери, которая иногда делала ему подарки, мальчик никогда не обращался с просьбой о деньгах, опасаясь получить отказ.

Имелись и живые «игрушки»: в те времена зверинцы при замках и дворцах были обычным делом, и для забавы дофина приобрели кролика, обезьянок, хамелеона и ученую козу, за которую уплатили 26 экю золотом; герцог де Невер подарил ему верблюда. В конюшне принца стояли мул, несколько иноходцев и шесть маленьких лошадок. Будущего короля обучал верховой езде знаменитый Плювинель, создатель и руководитель первой военной академии в Париже; он же посадил в седло Сезара де Вандома, а потом был назначен в помощники гувернеру дофина господину де Сувре и сделан камергером. Отличный наездник и талантливый педагог, Плювинель учил «хорошему обращению с лошадьми» и полагал, что эти навыки пригодятся и для «укрощения людей».

Замок Сен-Жермен охраняла рота французских гвардейцев — 120 человек. Развод караулов, учения, ружейные приемы — всё это живо занимало принца, сына короля-воина, начиная с четырех лет. Играя в солдатиков, мальчик сначала использовал большие соломинки, выуженные из матраса, потом создал «потешный полк» из дворянских детей, составлявших его окружение, и, наконец, принялся командовать настоящими солдатами, заставляя их делать различные перестроения и стрелять из мушкета или аркебузы. Он с ранних лет упражнялся во владении оружием: занимался стрельбой из лука и аркебузы, маневрами с пикой, был отличным барабанщиком и разучил все сигналы. Когда в Сен-Жермен приезжал король, дофин лично выбивал барабанную дробь, пока тот поднимался на крыльцо.