Горькое лето 1941-го - Николай Ефимов Страница 6

Удалось существенно увеличить производство новых образцов вооружения. Усиленными темпами продолжалось оборонительное строительство. Уточнялись оперативные и мобилизационные планы в соответствии с изменившимися условиями обстановки. Советско-финская война имела не только отрицательные военно-политические последствия. Опыт этой войны сыграл и положительную роль.

Более объективно и остро стала оцениваться боеспособность Красной Армии, и на этой основе были приняты срочные меры по устранению выявившихся недостатков и слабых мест в ее строительстве и подготовке. Под руководством нового наркома обороны Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко особенно много было сделано по укреплению единоначалия, порядка и воинской дисциплины, активизации и максимальному приближению обучения войск к условиям боевой действительности.

Военачальники в своих воспоминаниях, историки называют много причин неудач нашей армии в 1941 году: и то, что неправильно было выбрано направление сосредоточения основных усилий (основные силы советских войск были сосредоточены на Украине), недоукомплектованность соединений и частей личным составом и техникой, неудачное базирование авиации и материальных запасов… Все это имело место и оказало отрицательное влияние на общую стратегическую обстановку в 1941 году. Но, на мой взгляд, не имело столь решающего значения, как иногда изображается.

Когда-то Петр I подходил на корабле к одной крепости на Балтийском море, и комендант крепости не устроил положенного салюта в честь императора, последний, разгневанный этим, схватил коменданта за горло и спросил: почему не было салюта? Последовал ответ: «На это было 12 причин: во-первых, не было пороха…» Петр I тут же прервал допрос: «Хватит! Остальные причины уже не имеют значения».

— Какой фактор в 1941 году можно приравнять к отсутствию пороха?

— Главной причиной наших неудач было то, что Сталин, надеясь политическими мерами оттянуть войну хотя бы на 1–2 года и всячески стремясь ее не спровоцировать, вплоть до 21 июня 1941 года не разрешал приводить войска приграничных военных округов в полную боевую готовность. Поэтому к моменту вражеского нападения они оказались на положении мирного времени и не могли своевременно занять предназначенные оборонительные рубежи и оказать организованное сопротивление противнику. Именно это, убежден, и привело к большим потерям в первые же дни войны, особенно в авиации.

Нарком обороны С. К. Тимошенко и начальник Генштаба Г. К. Жуков, командующие войсками округов неоднократно ставили вопрос о повышении боевой готовности. Но все их предложения в то время отвергались, а попытки командиров что-то сделать по своей инициативе жестко пресекались. Сталин приказал наркому внутренних дел следить за выдвижением даже отдельных подразделений к госгранице и докладывать ему об этом.

10 июня 1941 года Генштаб был вынужден направить военному совету КОВО следующую телеграмму: «Донесите для доклада наркому на каком основании части укрепленных районов КОВО получили приказ занять предполье. Такое действие может немедленно спровоцировать немцев на вооруженное столкновение и чревато всякими последствиями. Такое распоряжение немедленно отмените и доложите, кто конкретно дал такое самочинное распоряжение. Жуков».

В связи с тревожной обстановкой некоторые командиры ставили вопрос о нецелесообразности отправки на учебные сборы артиллерии и зенитных средств, но были отстранены от должностей за «панические настроения». Накануне войны германские разведывательные самолеты осуществляли систематические полеты над советской территорией, но Сталин требовал эти самолеты не обстреливать. Были даже случаи, когда они садились на советские аэродромы, их дозаправляли и отправляли обратно. Некоторые командующие (в частности, М. П. Кирпонос) просили у Москвы разрешения хотя бы предупредительным огнем препятствовать действиям немецких самолетов. Ответом им было: «Вы что, хотите спровоцировать войну?»

Поэтому, когда некоторые историки говорят лишь о всеобщей безответственности и головотяпстве, якобы царивших в войсках, они упрощают и искажают действительную обстановку того времени.

— Часто в исторической литературе отмечается, что мы имели танков, самолетов значительно больше, чем немцы. Почему, на ваш взгляд, мы столь нерационально использовали наше преимущество?

— Да, в таких разговорах недостатка нет. Чего они стоят, рассмотрим на примере танков. К июню 1941 года в Красной Армии действительно числилось свыше 15 тыс. исправных танков. Часть из них находилась в войсках, дислоцированных в восточных и южных округах. До 60–70 процентов всех имевшихся танков были не только устаревшими, но и со значительно выработанными ресурсами. Таких танков было немало и в германской армии, но их обычно не учитывают.

Принято считать, что к 1 июня 1941 году в германской армии было 5639 танков. Но 2012 танков Т-I и T-II в это число не включены. Не учитываются захваченные фашистской Германией французские, английские и польские танки — их было около 4100. Если учесть также захваченные чехословацкие, бельгийские, голландские и другие танки, то их общее количество составит не менее 12 тысяч.

Часть трофейных и списанных из боевого состава легких танков использовалась в войсках, действовавших во Франции, на Балканах, поэтому и не принято их учитывать в соотношении сил и средств на германо-советском фронте. Но так же бессмысленно считать общее количество устарелых, небоеспособных легких танков и танкеток в составе советских войск, разбросанных по различным ТВД.

— При неудачном начале войны какой фактор стал главным, обеспечившим срыв германского плана молниеносной войны?

— Прежде всего мощный экономический и военно-промышленный фундамент, созданный еще до начала войны. Надо сказать и моральном факторе. Хотя сейчас любое доброе слово о наших делах в прошлой войне вызывает недоверие и даже насмешки, участники войны хорошо знают, что и в самые трудные дни подавляющее большинство советских людей не оставляла вера в победу. Об этом свидетельствует массовый героизм уже в самые первые дни войны, именно в те дни, когда немцы рассчитывали морально сломить наших людей и парализовать их волю к сопротивлению. Хотелось бы, чтобы и сегодня мы почаще задумывались над этим.