Наследники страны Ямато - Ольга Крючкова Страница 6

Юрико помнила, как её мать с позором изгнали из замка, а ведь та была наложницей самого Оды Нобунаги. Но бурный темперамент матери не знал разумных пределов, она была настолько любвеобильна, что в отсутствии даймё соблазняла ради прихоти его же верных вассалов.

Юрико было пять лет, когда терпению Нобунаги пришёл конец, и он приказал изгнать неверную наложницу из замка в одном нижнем кимоно. Деваться несчастной было некуда, и с тех пор она поселилась в придорожной хижине, скатываясь в своём поведении всё ниже и ниже.

Нобунага знал, что его бывшая наложница ведёт постыдную жизнь дзёро, в душе считая, что та получила по заслугам, ибо у неё было всё – и любовь, и богатство, которыми она легкомысленно пренебрегла. Он не мог простить предательства…

Юрико смотрела на сине-зелёную воду, настолько прозрачную, что виднелись золотые рыбки, бесконечно сновавшие в глубинах водоёма. Она очнулась от горестных мыслей и продолжила свой путь.

По мере того, как Юрико приближалась к святилищу, до слуха всё отчётливее доносилась старинная песня айнов. Она сразу же поняла: так может петь только Хитоми. Девушка остановилась, раздумывая: стоит ли идти в святилище? И приняв решение, все же поднялась по деревянным ступеням; и, замерев у входа, не торопилась заходить внутрь.

Хитоми кружилась в сложном ритме кагуры, напевая древний мотив. Юрико потихоньку, дабы не мешать, присела около входа под колоколами и многочисленными гокей [29], залюбовавшись причудливым танцем младшей сестры.

Юрико невольно почувствовала, что испытывает зависть по отношению к ней. Конечно, даймё не обижал Юрико, считая своей дочерью, ведь девочки были необычайно похожи и красивы, с той лишь разницей, что старшей уже исполнилось тринадцать лет. Но Юрико тяготила жизнь в Адзути, где каждый обитатель замка знал правду о поведении её матери, а значит, она никогда не выйдет замуж, если только за ронина [30]. Впрочем, у неё был выбор – стать жрицей в одном из отдалённых храмов Аматэрасу. Увы, подобная жизнь совершенно не привлекала девушку: ей хотелось свободы и богатства. Но откуда им взяться?..

Хитоми завершила танец глубоким поклоном, предназначенным Богине Солнца, и, наконец, заметила сестру, скромно сидевшую у входа.

– Юрико? Ты тоже рано пробудилась? – удивилась она.

– Да. Хотела побыть в одиночестве, попросить богов о милости… – Ответила девушка и поднялась с колен. Она приблизилась к младшей сестре и пристально на неё посмотрела, с удивлением обнаружив, что они стали ещё больше похожи.

– Ты хочешь помолиться о хорошем женихе? – полюбопытствовала Хитоми.

– Возможно… – уклончиво ответила Юрико.

– Что ж, не буду тебе мешать. Через три дня – день моего совершеннолетия.

– Я помню, – спокойно ответила Юрико. Неожиданно в душе поднялась обида: её совершеннолетие прошло куда более скромно, чем планировалось предстоящее празднество.

Хитоми приблизилась к сестре, всецело понимая её тяжёлое душевное состояние. Сёстры были похожи не только внешне, обе и росли без матерей, им в равной степени не хватало женской поддержки.

Хитоми, поддавшись некому внутреннему порыву, обняла Юрико. Та растерялась.

– Приходи в мои покои, я подарю тебе новое кимоно, что привёз отец из Киото. Будешь на празднике самой красивой, наверняка кто-нибудь из гостей обратит на тебя внимание. Ты такая же дочь Оды Нобунаги, как я …

Юрико заглянула сестре прямо в глаза.

– Ты же знаешь, что – нет… Но всё равно я тебе благодарна.

* * *

Тория, старший сын регента и сёгуна Тоётоми Хидэёси, скучал. Отец постоянно заставлял его совершенствоваться в буси-до [31], чем вызвал откровенное раздражение сына. Тория, рожденный от любимой жены Манами, к разочарованию Хидэёси рос ленивым, изнеженным, не проявляющим ни малейшего интереса к делам семьи и сёгуната.

Вот и сейчас он попросту лежал на циновке в своих покоях, предаваясь любимому занятию – безделью. Поначалу, сёгун пытался заставить сына проявить себя на поле боя, но безуспешно. Тория вёл себя безынициативно, порой даже трусливо. Увы, но сёгуну, достигшему столь желанных высот власти, приходилось признать: старший сын не удался. И в кого только такой уродился?

Иногда у Хидэёси закрадывались сомнения, что Тория – не его сын, а плод измены его любимой жены. Ведь он часто оставлял её одну в замке Исияма [32], удаляясь в Киото по делам государственной важности. Даже допуская возможность измены, сегун не мог предположить: кто же из его вассалов наградил Тория столь дурной кровью? Перебирая одного претендента за другим, сёгун терялся в догадках. Его размышления обычно сводились к одному – всё-таки Тория его сын, в этом нет сомнений: ведь внешне они так похожи!

Недавно Тории исполнилось шестнадцать лет – возраст, когда юноша становится мужчиной, воином, мужем и нередко отцом.

Но он не проявлял интереса к военному ремеслу, и как ни старался Хидэёси, нанимая лучших киотских гейш, настоящего мужчины из него так и не вышло. Тория был слаб, и потому семяизвержение свершалось мгновенно, стоило ему лишь прикоснуться к обнажённой груди гейши.

В последнее время Тория занимал себя тем, что рисовал в своём воспалённом воображении непристойные сцены, которые он просто мечтал осуществить с какой-нибудь гейшей. Но отец, отчаявшись, перестал нанимать киотских красавиц, предпочитая посещать их сам во время пребывания в столице.

Доведя себя порой подобными фантазиями до исступления, Тория метался по своим покоям, как безумный, круша всё, попадавшееся на пути. В этот раз он представлял непристойную картинку с участием Мико, старшей наложницы своего отца.

Мико была не молода, ей минуло тридцать лет, десять из которых она посещала спальню Хидэёси. Женщина была искусна в любви, но, увы, со временем господин охладел к ней, предпочитая киотских красавиц и юную наложницу.

Мико с достоинством приняла свою участь, но не посмела просить о милости выдать её замуж. За время своего фавора она родила Тоётоми двух дочерей, теперь же она вела затворнический образ жизни, редко покидая свои покои.