Жуков. Мастер побед или кровавый палач? - Алекс Громов Страница 6

Вскоре эта дивизия был переброшена в Поволжье, в район Самары, где революционные войска вели тяжелые бои с надвигающимися отрядами Колчака. Наступление колчаковских войск на Восточном фронте началось в марте 1919 года, и уже 14 марта белые взяли Уфу. В начале апреля атаман Дутов захватил Актюбинск и перерезал железную дорогу Оренбург-Ташкент. Противостояла колчаковцам 5-я армия, которая потеряла в боях половину личного состава. Именно в это тяжелое время командование 5-й армией было возложено на Михаила Тухачевского.

Дивизия, в которой служил Жуков, вошла в состав Южной группы армий Восточного фронта, которую возглавлял Михаил Фрунзе. 17 мая дивизия достигла станции Ершов, которая была важным транспортным узлом. Жуков вспоминал, что после прибытия в Ершов «изголодавшиеся в Москве красноармейцы прямо из вагонов ринулись на базары, скупили там караваи хлеба и тут же начали их уничтожать, да так, что многие заболели, в Москве-то ведь получали четверть фунта плохого хлеба да щи с кониной или воблой».

Но, кроме голода, была и другая опасность: войска адмирала Колчака уже вышли на ближайшие подступы к Самаре и Казани, казачьи части осадили Уральск. В этих боях участвовал и Жуков. Первое столкновение произошло возле станции Шипово в то самое время, когда бойцы Чапаева подходили к Уральску. «Помню отчаянную рубку недалеко от самой станции, – вспоминал Жуков. – Нас атаковали казаки силой примерно восемьсот сабель. Когда они были уже совсем близко, из-за насыпи выскочил скрытый там наш эскадрон с пушкой. Артиллеристы – лихие ребята на полном скаку развернули пушку и ударили белым во фланг. Среди казаков – полное смятение. Артиллеристы метким огнем продолжали наносить врагу большие потери. Наконец, белые не выдержали и повернули назад. Успешная боевая схватка с казаками подняла дух бойцов-кавалеристов».

Так, медленно, в постоянных яростных схватках части Красной армии двигались к Уральску, когда пришла новость – чапаевцы заняли город. Это всех изрядно обрадовало. Для Жукова, по его словам, очень знаменательной была встреча с Фрунзе в эти дни. Тот вместе с Куйбышевым направлялся в Чапаевскую дивизию, а по дороге остановился, чтобы побеседовать с солдатами 4-го кавалерийского полка, «интересуясь их настроением, питанием, вооружением, спрашивал, что пишут родные из деревень, какие пожелания имеются у бойцов».

26 октября 1919 года войска Деникина переправились через Волгу в районе хутора Букатин и села Нижне-Погромное и начали наступление в южном направлении вдоль реки Ахтубы. Им противостояли части Красной армии, в том числе кавалерийский полк, в котором служил Георгий Жуков. Во время этих событий он был ранен осколками ручной гранаты в левую ногу и бок. Боевой товарищ, политрук Янин, вытащил его с поля битвы и, будучи сам ранен, доставил в Саратов в госпиталь, где работала его давняя знакомая и возлюбленная Полина Волохова. Она ухаживала за женихом, а Жуков оказался на попечении ее младшей сестры, еще гимназистки, по имени Мария. Встреча оказалась судьбоносной – между Георгием и Марией вспыхнула пылкая любовь. Девушка выходила красноармейца и от последствий ранения, и от вновь настигшего его тифа.

Впоследствии их внук Георгий утверждал, что дед рассказывал ему, как с первого взгляда влюбился в Марию: «За ее милосердие и чудесные голубые глаза… Благодаря им появилось ее ласковое прозвище – Незабудка».

Но тогда начавшийся роман прервался – выздоровевший Жуков уехал на родину, как и сестры Волоховы, которые были уроженками Полтавы. Новая встреча состоится лишь через несколько лет…

Поправившись после ранения и болезни, Жуков получил направление на 1-е Рязанские кавалерийские командные курсы РККА, базировавшиеся в селе Старожилово Рязанской губернии. 16 марта 1920 года мандатная комиссия приняла решение о приеме Жукова на курсы, а на следующий день он был зачислен на 1-е приготовительное отделение. Учился Георгий Жуков хорошо, так что 30 апреля он по решению педагогического совета был переведен на специальное отделение.

«Строевые командные кадры состояли главным образом из старых военных специалистов – офицеров, – вспоминал Жуков. – Работали они добросовестно, но несколько формально – «от» и «до». Воспитательной работой занимались политорганизация и политаппарат курсов, общеобразовательной подготовкой – военизированные педагоги. Политико-экономические дисциплины вели наскоро подготовленные преподаватели, которые зачастую сами «плавали» в этих вопросах не хуже нас, грешных. Общеобразовательная подготовка основной массы курсантов была недостаточной. Ведь набирали их из числа рабочих и крестьян, до революции малограмотных. Но, надо отдать им должное, учились они старательно, сознавая, что срок обучения короткий, а научиться надо многому, чтобы стать достойным красным командиром».

В это время у Жукова снова возникли поводы продемонстрировать свой знаменитый характер, отличиться прямотой в суждениях и поступках. На внеочередном собрании партийной ячейки был поставлен вопрос о судьбе ее председателя Ставенкова: во время его дежурства на посту заснул часовой, что грозило дежурному откомандированием с курсов. Особо старался в обвинениях некий курсант Валайтис, заодно обвинивший Ставенкова в финансовых махинациях. Жуков вступился за Ставенкова, потребовав «признать несправедливым откомандирование тов. Ставенкова, хорошего партийного работника и хорошего строевика, служившего примером для всех курсов». Он спросил, почему принята такая несправедливая практика – красным офицерам, приехавшим с фронта, надлежит пройти аттестационную комиссию, в то время как красные командиры аттестации не подлежат? Его поддержали почти единогласно, сняв обвинения со Ставенкова и предпочтя выгнать из ячейки самого Валайтиса, «так как последний ведет себя вызывающе, на каждом собрании ячейки идет вразрез с каждым постановлением и вообще ведет себя не как коммунист».

Активного курсанта Жукова заметило начальство, и уже в июне он был включен в состав санитарной тройки «для наблюдения за санитарным состоянием курсов», а после – и в состав мандатной комиссии «для более тщательной проверки соответствия каждого курсанта и поступивших за истекшие два месяца».

Хотя однажды и он умудрился чем-то отличиться не в лучшем смысле: «Убывшего в распоряжение Рязгубвоенкома курсанта т. Жукова Георгия (старшина 1-го эскадрона), – отмечалось в приказе по курсам от 31 июля 1920 года, – откомандированного за нарушение воинской дисциплины, исключить из списков Курсов курсантов 1-го эскадрона с 29 июля». Но 5 августа его снова приняли на курсы.

В начале августа 1920 года курсант Первых Рязанских кавалерийских командных курсов РККА Георгий Жуков вместе с товарищами был отправлен на борьбу с Врангелем. 120 человек курсантов, в число которых входил и Жуков, были приказом откомандированы в распоряжение 2-й Московской стрелковой бригады и в середине августа отправлены в эшелоне в Москву. Там их разместили в Лефортовских казармах, где уже располагались московские и тверские курсанты. Из них был сформирован Сводный курсантский кавалерийский полк под командованием Г. П. Хормушко.

РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ВОЕННЫЙ СОВЕТ РЕСПУБЛИКИ

ПРИКАЗ от 3 марта 1920 г. № 343

Установить с 13 февраля с. г. для слушателей всех военно-учебных заведений, кроме академий и высших школ, однообразный оклад содержания, а именно: для лиц, получавших в войсках содержание гренадера и выше, – помощника взводного командира, а для всех остальных – рядового красноармейца, согласно Приказу Реввоенсовета Республики 1919 г. № 1901, с тем, чтобы из боевых окладов содержание отпускалось только тем курсантам, которые поступили из фронтовых частей, пробыв в них не менее года.