Крымский щит - Вячеслав Демченко Страница 6

…8 ноября 1941 года группа в составе пяти человек из урочища Камышлы, где располагался партизанский отряд, отправилась с заданием разведать местность и найти газету с докладом Верховного главнокомандующего Советской армии. Их путь пролегал через деревни Коуш-кая, Бия-Салы, Улу-Салы. В состав группы вошли: командир разведгруппы Алексей Палажченко, Яша Лагутин, Коля Кузнецов, Иван Чижевский и Саша Степаненко — 15-летний подросток из рабочего посёлка шахтеров Чаир, как проводник, знающий эту местность.

Подойдя к деревне, разведчики спросили чабана, а затем какого-то мальчика: есть ли немцы в деревне? Получили отрицательный ответ, хотя и на татарском, но поняли, что нет и не было.

В самой деревне это подтвердила молодая учительница, тоже татарка, говорящая на ломаном русском языке.

Примерно на середине деревни Яша Лагутин заметил много стволов оружия и людей, лежавших в засаде, за поваленными деревьями по долине, за речкою, и тихонько сообщил об этом командиру. Впереди шли Чижевский и Степаненко, за ними следом шли трое. В этом месте слева — река, справа — двухметровой высоты бугор, за ним дома. Впереди, через сто — сто двадцать метров, бугор заканчивался и вправо шла балочка.

Трое начали взбираться на бугор, а Чижевский и Степаненко направились в балку.

Заметив партизан, враги открыли огонь из пулемета и винтовок. Разведчики, забежав за дом, ответили им из трех карабинов. «Деревья» приутихли, но зато начался шквальный огонь в балке, в которую побежали Чижевский и Степаненко. Там вдруг раздался взрыв гранаты, как потом выяснилось, её бросил Чижевский. И всё стихло.

Оказалось, в балке тоже была засада.

Врагами оказался карательный отряд, образованный из жителей деревни, хотя в ней ещё и ноги фашистских захватчиков не было. Появились они только после 12 ноября 1941 года.

Каратели у полуживых партизан обрезали уши, носы, обрубили им пальцы, чтобы подтвердить свою преданность фашистам по их приходу. Они на деле доказали, на что были способны…

Следующим актом карателей было сожжение лесных домов урочища Камышлы, где размещались партизанские группы.

После этого партизаны кочевали, спали в шалашах, не задерживались надолго на одном месте. Начало этой жизни и борьбы сопровождалось холодом и голодом. Особенно отличался голодной диетой январь и февраль 1942 года.

Евпаторийский отряд менее других голодал, так как в первые дни лесной жизни сумел рассредоточить продовольствие по небольшим ямам и этим спас себя от разгрома. Однако 13 марта пришлось отдать последний десяток котелков муки на лепёшки идущим на связь с Севастополем связистам. Они пришли и установили связь с руководством обороны Севастополя, после чего прилетел к партизанам в лес лётчик Филипп Филиппович Герасимов, посадил самолёт на миниатюрной поляне Верхнего Аполаха (сейчас называется кордон «Олень»), правда, поломал пропеллер. Пришлось искать другой — и нашли, на Ай-Петринской яйле, но взлёт всё равно не получился. Герасимова отправили катером.

Связь с фронтом была большим событием, облегчился вопрос с продуктами, их посылал самолетами в лес Севастополь, хотя эта связь продовольственной задачи не решила…

…А мы как-то быстро стали в отряде «своими».

Представили нас и командиру, Фёдору Фёдоровичу Беседину, который показался нам старым, старше наших школьных учителей и родителей, и сразу почему-то напомнил их — и родителей, и учителей. Поговорил с нами и замполит Тарас Иванович Руденко; разговаривал он почти так же, как наши старые станичники, разве что вплетал в разговор ещё чуть побольше чисто украинских слов. С остальными партизанами знакомились так, как получалось — когда они возвращались с боевых заданий. Или когда на задания мы ходили вместе.

Вскоре, чуть ли не на третий день после нашего прихода, случилась стычка со взводом румын, которые сунулись в наш лес. Ушло из них едва ли половина; ещё один, вроде младший офицер, лежал с простреленными ногами и кричал «Мама дракула!», и его пристрелили из жалости. А у нас появились карабины.

Потом был ещё один бой, когда мы сами напали на обоз, и у троих из нас — а к тому времени «кубанцев» осталось всего шестеро, потому что Павлика срезало осколком, — появились автоматы.

Потом свой «шмайссер» я выменял у дяди Мити на ППШ, а из нас к тому времени сформировали разведгруппу в твоём подчинении. Помнишь, как мы ходили в Биюклы?