Песнь меча - Розмэри Сатклиф Страница 6

Люди на берегу ставили укрепления, готовясь к надвигавшейся грозе, и некоторые вошли в воду, чтобы помочь команде «Морской коровы», уже спрыгнувшей на отмель. Они вытащили корабль на берег и оттащили подальше от линии прилива, где принялись натягивать штормовые навесы и вбивать клинья, чтобы судно удержалось под порывами ветра.

На расстоянии не более двух весел вдоль берега люди подтягивали на бревна две узкобокие военные ладьи, чтобы поднять их к ближайшему сараю. Бьярни, спрыгнув на берег и не выпуская из руки самодельный ошейник Хунина, оторвал взгляд от веревки, которую кто-то всучил ему, приказав держать, и посмотрел на высоченный нос ближайшего корабля, украшенный головой дракона, который вздымался навстречу штормовым тучам и парящим чайкам.

Его народ издревле занимался мореплаванием, и Бьярни видел множество корабельных носов, высеченных в виде драконьей головы, но ни один из них не мог сравниться с этим по красоте и зловещему блеску, от которого волосы становились дыбом. Как и в большинстве изображений, в нем смешивались черты не только дракона, но и другого зверя, и, проследив взглядом по длинным, рассекавшим волны изгибам борта, украшенного резными цветами и листьями, Бьярни понял, что это, скорее всего, лисица с длинной шеей, гибкая и дикая, — тот же подбородок, те же отведенные назад уши, тот же оскал…

— Это «Морская ведьма». Правда, красавица? — услышал он голос Хериольфа за спиной. — Говорят, она скулит, как лисица, завидев своего хозяина.

— Хозяина?

— Онунда Деревянную ногу. Следи-ка лучше за веревкой.

И Бьярни вернулся к работе, про которую чуть не забыл. «Морскую корову» укрепили и капитан устроил большую часть команды в один из длинных домов для моряков — эти дома стояли на берегу среди корабельных сараев. С остальными он направился по песчаной тропинке, петляющей среди дроковых зарослей, вглубь острова, а Бьярни, шедший за ним, снова заговорил об Онунде:

— Почему его прозвали Деревянной ногой?

— Почему? — удивился кто-то его невежеству.

— Странное имя.

— Он потерял ногу в сражении с Харальдом Прекрасноволосым, — ответил Хериольф. — Кажется, с тех пор прошло шесть или семь лет.

— И он все еще выходит в море? — какой необычный образ жизни для одноногого человека.

— Да, с ногой из прочного дуба.

— Наверное, ему сложно удержаться на раскачивающейся палубе, — задумался Бьярни.

Хериольф рассмеялся:

— Всегда найдется плечо, на которое можно опереться.

Тропинка вела вверх по горному кряжу, заросшему дроком, и прямо перед ними открылась усадьба Эйвинда с Востока, на ее высокие стены, украшенные рогами, падали последние лучи солнца перед бурей, а северный склон горы и разбросанные по нему жилища поселения, уже поглотила наступавшая ночь.

После ужина, отдохнув при свете факелов и наслушавшись песен гусляров [16], Бьярни сидел с Хериольфом и его людьми на скамье для гостей в огромном Каминном зале и был вполне доволен жизнью. Скоро, может быть, утром, он предложит свои услуги Эйвинду с Востока. Наверняка среди моряков и воинов, защищавших берега Северной Ирландии от набегов викингов, найдется место и для него.

Он посмотрел на могучего темноволосого воина, с внушительным брюшком, который сидел на скамье в центре зала, и задумался, какой он хозяин. Щедрый на золото? Да, наверняка стоит только посмотреть на его лицо и блеск желтого металла на добротном оружии и браслетах его людей. Двое из них, сидевшие рядом с ним тоже вызывали любопытство. Первый, моложе и тоньше Эйвинда, но одной с ним крови, был Тронд, его брат, капитан еще одной ладьи на берегу. Второй — с более тонкими чертами лица и волосами, как лисий мех, низко росшими надо лбом. У него были густые, вздернутые, словно в насмешке, брови и губы, которые, как заметил Бьярни, выражали доброту или жестокость в зависимости от настроения.

«Похож на Локи», — подумал он. Локи — бог огня, мог согреть дом или спалить крышу над головой человека только из прихоти [17]. Дымчатая тень под столом скрывала ноги, но Бьярни сразу узнал его по сходству с драконьей головой ладьи.

— Они всегда охотятся вместе, эти двое — Тронд и Онунд, — сказал Эрик из команды «Морской коровы», когда он и Бьярни склонились над блюдом со свининой. — Трудно представить себе — когда старый лис вышел на эти берега, десять лет тому назад, Эйвинд хотел прогнать его обратно в море.

— Почему же?

— Жена Эйвинда — дочь ирландского короля. Барра, один из Гебридских островов [18], принадлежал ему, пока Онунд с дружками не выгнал его оттуда и обосновался на его земле. Так что Эйвинд не очень-то любил Онунда, пока Тронд, как говорят, не помирил брата со своим хитрым другом.

— Хватит сплетничать, как старая баба, — сказал Хериольф, услышав их разговор. — Это старая история, и я думаю, Эйвинд с Востока многое потерял бы, если бы не смог призвать на помощь этого пирата из Барры с его кораблями.

С ужином было покончено, и в другом конце зала огненноволосая жена Эйвинда, дочь ирландского короля, поднялась со скамьи и направилась в свои покои, а за ней и остальные женщины. Столы сняли с козел, и многие молодые воины растянулись прямо на полу среди псов у длинного очага. Достали доски для игры в волка и овец; одни уселись зашивать свои штаны, другие меняли перевязь на копьях; а гусли ходили по рукам, и один за другим воины играли, как могли, теша слушателей загадками, песнями и сказаниями, — пестрое покрывало звуков, которое защищало от надвигавшейся бури, уже бушевавшей в заливе и готовой наброситься на поселение из ночной тьмы. Рассказывали захватывающие дух легенды северных народов о морских лошадях, грозных призраках и женщинах-троллях [19], которые зимними ночами усаживались верхом на коньки крыш.

Бьярни, заворожено слушая, вдруг заметил, что о женщинах-троллях рассказывают уж слишком часто. В зале стали проявлять нетерпение, кто-то даже фыркнул в неподходящем месте. Затем несколько молодых воинов, которые вместе пили в углу, встали, ухмыляясь, вышли за дверь на крыльцо и исчезли в предгрозовой тьме, незамеченные в общей кутерьме.

Порывистый ветер с дождем ворвались в зал, чуть не погасив огонь в очаге, и Бьярни послышался смех снаружи, из бушующей непогоды. Потом неожиданно, когда все стихло между порывами ветра, наверху, на самом высоком гребне крыши, рядом с дымоходом послышалась возня; топот ног и хриплые крики, и что-то маленькое и темное упало сквозь дыру в потолке прямо в огонь. Послышался запах паленой шерсти и пронзительный визг — крыса пыталась выбраться из горячей золы. Тут по всему залу вскочили собаки и бросились на нее, и визг прекратился. Люди тоже поднялись со своих мест, науськивая собак, а гусляр бросил гусли, не допев песню.