Секретные бункеры Кенигсберга - Андрей Пржездомский Страница 6

Шпеер только кивал головой. Он знал пристрастие Гитлера к германским древностям, римским героям и всему, что связано с «воинственным духом предков».

Гитлер еще долго восхищался скульптурными группами, украшавшими Мост Нибелунгов, разглагольствовал о превосходстве германского искусства над вырождающимся западным искусством, пропитанном духом растления и распада.

— Шпеер, Вы же знаете, что я давно задумал превратить Линц в центр мировой культуры. Нет! В центр мировой цивилизации! Здесь будут сосредоточены все выдающиеся произведения искусства — картины, скульптуры, фрески, изделия из кости, драгоценных камней, золота, археологические древности, старинные манускрипты! Со всего мира наши победоносные армии, наши героические воины свезут сюда трофеи, которые по праву принадлежат нам, великой нации, тысячелетнему Третьему рейху! Мой Музей искусств будет уникальным! Лувр перед ним будет просто выставкой деревенских мастеров!

— Мой фюрер, Вы абсолютно правы! И я горд, что мне доверено разработать проект будущей картинной галереи для будущего «Фюрер-музея»…

— Конечно, Шпеер, это — большая честь! Но Вы справитесь с этой ролью! Вы — выдающийся архитектор и Ваши творения тоже останутся в веках!

— Об этом я могу только мечтать, мой фюрер!

— Мечтайте, Шпеер! И работайте! Нам еще много предстоит сделать! Вы знаете, что я поручал Поссе [17]заняться отбором картин и других произведений искусства. Жаль, он умер. Очень хороший профессионал и преданный был мне человек. Теперь этим занимаются другие люди. Что-то надо купить, что-то забрать у Гиммлера [18]и его людей. Надо потрясти Розенберга [19]. Он совсем не умеет хранить ценности. Геринга [20]я уже поставил на место, а то он может затащить в свой дворец пол Европы! Разумеется, надо профильтровать все, что становится трофеями наших солдат на Восточном фронте. И, конечно же, надо потрясти наших гаулейтеров [21], особенно Коха. Он сейчас на Украине, но, как мне докладывают, не пропускает и там ни одной ценной вещи. Что он в них понимает?! Слесарь из депо! [22]

Из «Аналитической справки»

«…Эрих Кох родился 19 июня 1896 года в г. Эльберфельде (Рейнская область) в семье рабочего Адольфа Коха. В 1911 году окончил школу, после чего три года работал в типографии. В 1914 году поступил работать на железную дорогу, работал дорожным рабочим, стрелочником, телеграфистом. В 1915 году призван в армию. В 1916 году попал на Восточный фронт, где воевал до 1918 года. После войны Э. Кох вернулся в Рейнскую область, вновь поступил работать на железную дорогу. В 1921 году в возрасте 25 лет вступил в НСДАП…»

Настроение Гитлера резко изменилось. От прежнего задумчиво-восторженного состояния не осталось и следа. Мысли о том, что кто-то или что-то может помешать реализовать в полной мере его давнюю мечту о создании в Линце «Мирового музея», выводила его из себя.

— Мне доложили, что Кох решил навсегда оставить у себя в Кёнигсберге Янтарный кабинет! Как будто это его личный трофей! Я еще подумаю, куда деть эту историческую реликвию. Может быть, вернуть в Берлин и установить в Королевском дворце, а может быть, перевезти сюда, в Линц. Я еще не решил.

— Мой фюрер, — Шпеер озабоченно посмотрел на Гитлера. — Идет война, и нам надо считаться с тем, что враг может подвергнуть бомбардировке немецкие города…

— Нет! Никогда! Ни один вражеский самолет отныне не сможет сбросить бомбы на города рейха! Геринг и наша героическая авиация, наши доблестные силы противовоздушной обороны не позволят врагу вторгнуться в воздушное пространство рейха!

— Но, мой фюрер, англичане и русские бомбили…

— Да, русские бомбили Кёнигсберг! — перебил Шпеера Гитлер. — Но это шаг отчаяния! Их аэродромы уничтожены еще в сорок первом году! Самолеты сожжены! Тогда большевики бежали, бросая технику и вооружение! И несколько летчиков-фанатиков на бомбардировщиках решили испугать нас! Им это не удалось! Все самолеты были сбиты, а бомбы не причинили сколь-нибудь значимого ущерба! [23]Да, эти проклятые британцы сумели прорвать нашу оборону и разбомбить Любек и Кёльн! А русские, истекающие кровью на Украине, Кавказе и на Дону, попытались запугать нас, снова сбросив бомбы на Кёнигсберг. Но опять у них ничего не получилось! [24]Мы полностью изменили нашу систему противовоздушной обороны, и теперь ни один вражеский самолет не появится в германском небе! Не появится никогда!

— И все-таки, мой фюрер, мы реализуем с Вашего согласия программу строительства бункеров ПВО и различных подземных сооружений на случай…

— Никаких случаев мы не допустим! Даже не говорите мне об этом! — По всему было видно, что Гитлера вывели из равновесия слова Шпеера. — Мы строим бункеры исключительно из профилактических целей. Враг должен знать, что любые его планы нанести бомбовой удар не принесут ему никаких результатов. В считанные минуты мы сможем передислоцировать наши предприятия, больницы, госпитали, школы и университеты в комфортабельные подземные сооружения! Шпеер, наши бункеры — это наша уверенность в полной безопасности!

— Именно так, мой фюрер! — Шпеер старался исправить положение и вернуть Гитлера в уравновешенное состояние. Он знал, как это сделать. Достаточно было вновь заговорить об архитектуре, как Гитлер буквально преображался: от раздражения не оставалось и следа, его голос становился более Мягким, а лицо добродушным. — Разумеется, мой фюрер, строительство бункеров, которое мы начали по всей стране, в том числе и здесь, в Линце, нисколько не мешает реализации наших архитектурных и градостроительных планов. В некотором смысле мы даже этим способствуем их реализации. Возьмем, например, новые катакомбы, построенные под монастырем капуцинов, или большой резервный бассейн на пересечении улиц Вайсенвольффштрассе и Груберштрассс. Вроде бы мы строим их на случай… — Шпеер чуть было не сказал «бомбардировок», но вовремя поправился: — на непредвиденный случай, а как они дополняют архитектурный образ Линца!