1917–1920. Огненные годы Русского Севера - Леонид Прайсман Страница 6

Первые месяцы после февральских событий в Архангельске царило радостно-сумасшедшее настроение. Демонстрации, митинги, народные шествия, революционные празднества шли одно за другим. Вообще состояние российского общества в 1917 г. лучше всего характеризовать не в историко-социологических терминах, а в психиатрических. Это сознавали некоторые современники. Всероссийский съезд врачей в конце июля 1917 г. поставил точный диагноз состояния, в котором находилась страна, – «острый социальный психоз». На улицах, в школах разыгрывались театрализованные революционные представления. Россия сыграла выдающуюся роль в развитии мирового театра, но во многом это объясняется склонностью народа к театральным эффектам, к дешевой сентиментальности. Может, поэтому отличительными чертами великих революций русской и французской стали различные революционные постановки, где театральное действие часто из пошлой мелодрамы превращалось в кровавую бойню. Современники описывали, как проходили первые месяцы революции в Архангельске: «В первые месяцы после революции в городе царили веселье и оптимизм, проводились шествия, устраивались концерты, ставились пьесы, а в самом большом кинотеатре при переполненном зале шел фильм о Распутине, о его влиянии на императрицу. В одном из концертов, организованном для сбора средств, принимали участие гимназисты и гимназистки, одетые в национальные костюмы, мы стояли группами по всей сцене. Когда поднялся занавес, “Старая матушка Русь” в обличье злой Бабы Яги медленно проваливалась в пол на сцене, а по мере того, как она исчезала, через какое-то хитрое приспособление, появлялась молодая красавица, одетая в красный сарафан. У молодой новой России, к сожалению, случились какие-то трудности в пролезании через люк с огромным красным флагом. Но как только над полом появилась ее хорошенькая голова, мы грянули Марсельезу» ^[21].

Это бурное радостное веселье проходило на фоне все ухудшающегося экономического положения в стране и городе, обесценивания национальной валюты и все более критического положения с продовольственным снабжением края. Тщетно сразу же после начала революции Архангельская городская дума взывала: «…сознавая всю важность переживаемых событий (Дума. – Прим. Л. П.), считает своим долгом обратиться ко всему населению с призывом сохранить полное спокойствие и порядок. Все промышленные торговые и учреждения должны продолжать безостановочно свою деятельность. Весь рабочий люд должен продолжать свое славное дело по защите Родины… Важность и значение момента требуют, чтобы были забыты все наши разногласия. Продовольственное дело, доведенное старой властью до полной разрухи, требует от нас сугубого внимания… дума <…> призывает население воздержаться от всяких манифестаций, и в сознании серьезности момента ни на одну минуту, ни на одну секунду не отказываться от дела, порученного каждому из нас… Население должно сознавать, что враг зорко следит за нами и может воспользоваться даже мигом замешательства» ^[22].

Но эти призывы оставались гласом вопиющего в пустыне. Массовые шествия не прекращались ни на один день. А главной задачей архангельского пролетариата было получать как можно больше, а работать как можно меньше, впрочем, эти взгляды разделяли большинство российских пролетариев. Сразу же после революции рабочие с увлечением занялись созданием всевозможных рабочих организаций. На лесных заводах Маймаксы началось создание завкомов. 5 марта был создан первый завком на заводе Шольца. За несколько дней завкомы образовались на большинстве лесозаводов, а затем был организован профсоюз рабочих и служащих лесопромышленных предприятий. 10 марта был создан профсоюз работников Архангельского порта, 31 марта – профсоюз транспортников. Одним из основных требований рабочих было введение 8-часового рабочего дня. Несмотря на то что Архангельский совет был настроен достаточно радикально, он хорошо понимал, что немедленное введение этой меры будет означать полный паралич экономики края. На заседании совета 12 апреля 1917 г. было решено предложить исполкому совместно с завкомами и предпринимателями немедленно обсудить этот вопрос и приложить усилия к «возможно скорейшему осуществлению в Архангельске желанной реформы». Но рабочие ждать отказались. 19 апреля собрание 11 заводов Май-максы постановило ввести 8-часовой рабочий день. 23 апреля такое же решение приняло общее собрание представителей всех заводов Маймаксы. Совет был вынужден следовать за пожеланиями рабочих. В тот же день совет постановил ввести 8-часовой рабочий день с 24 апреля. Но рабочим этого было мало, тем более что продовольствия больше не стало, а деньги стремительно обесценивались. В июне на собрании рабочих комитетов лесопильных заводов Архангельска выдвигались требования о принятии самых энергичных мер в борьбе с безработицей и ужесточение контроля найма и увольнения рабочих: «Ввести строгий контроль над действиями капиталистов» ^[23].

Фактически речь шла о введении рабочего контроля. Рабочие Архангельска, избалованные сверхдоходами в годы войны, в желании полностью распоряжаться заводами и фабриками шли впереди рабочего класса России. Профсоюз рабочих и служащих лесопромышленных предприятий потребовал от лесопромышленников, чтобы ни один из них «не позволял проводить любое хозяйственное мероприятие без разрешения и ведома местного комитета», а также чтобы «без ведома завкома ни один из рабочих не может быть рассчитан или принят». Рабочие «для пополнения библиотек и читален потребовали у предпринимателей по 150 рублей в год и за прошлые годы с 1906 по 1917 по 50 рублей в год» ^[24]. Рабочие постоянно настаивали на повышении зарплаты. Предприниматели стали закрывать заводы. Более других были возмущены иностранные владельцы, такие как хозяева фирмы «Норд».

Многими из рабочих двигало элементарное чувство наживы. Они хотели овладеть предприятиями, продать все, что на нем есть, до последнего болта, совершенно не заботясь о том, что с ними самими будет завтра. Совет во всем поддерживал рабочих, и зарплата в Архангельске и Мурманске выросла в два-три раза. Но рост зарплаты, печатание все новых денег вели к инфляции и росту цен. Уже к февралю 1917 г. покупательная способность рубля составляла 7 копеек от его довоенной цены ^[25]. Продовольствия не хватало. Еще до революции губернатор выпустил постановление об уголовной ответственности за установление чрезмерных цен на продукты питания. Но расстройство хозяйственной жизни, особенно железнодорожных перевозок, приводило к нехватке продуктов. В мае в Архангельске разразился настоящий продовольственный кризис. Вместо 837 тыс. пудов продовольствия смогли заготовить только 190 тыс. В дальнейшем положение ухудшилось. Отсутствие твердой власти в России, развал хозяйственной жизни только усугубляли положение. Чтобы избежать голода, был разрешен ввоз через Архангельский порт продуктов питания. Но стремительное падение курса рубля делало такие поставки невыгодными.