Лука Модрич. Автобиография - Лука Модрич Страница 6

Я уверен, что взгляды на жизнь моего отца были привиты ему дедом. Несмотря на то что я был ребенком и что мы так немного времени провели вместе, дед Лука сильно повлиял и на меня. Я вспоминаю его очень часто, но эта книга, наверное, – первый раз, когда я рассказываю о нем более подробно. Я очень по нему скучаю и был бы безмерно счастлив, если бы мог разделить с ним счастье своих футбольных побед. Я уверен, что он гордился бы мной и особенно моей семьей. Дед всегда говорил, что семья – это самое дорогое, и эту ценность привил всем нам: поэтому у нас такая дружная и крепкая семья. Каждый раз, когда я возвращаюсь в родные края, я посещаю места, где мы жили. Тогда оживают воспоминания, просыпаются эмоции. Я привожу своих детей, которые живут совсем по-другому, чтобы они могли хотя бы в какой-то степени прочувствовать то место и время, в котором я рос. Верхний дом стал заброшенными развалинами, зарос сорняками. Табличка с надписью «Осторожно, мины!» – жутковатое напоминание о трагических событиях, которые тут происходили. Дом этот – государственная собственность. Если бы я мог, я бы что-нибудь с ним сделал. Ради дедушки, ради бабушки, ради всех нас, для которых он был важной частью жизни. Папа поставил деду памятник на месте, где 18 декабря 1991 года нашел его мертвым. Но когда я стою перед памятником, я вспоминаю дедушкину энергию и наши приключения. И я готов побиться об заклад, что первое, что он сделал бы после поздравления с достигнутыми победами, было то, что он взял бы ножницы и сказал: «Лука, я очень горжусь тобой, но ты должен постричься, чтобы прилично выглядеть».

Беженцы

После дедушкиной смерти отец сумел сохранить ясность ума, чтобы понять, что осталась последняя возможность оставить дом и укрыться в более безопасном месте. Я был слишком маленьким, чтобы понять все, что происходило вокруг нас. Родители как могли старались облегчить нам жизнь беженцев, но я сразу же почувствовал большую разницу по сравнению с предыдущими беззаботными годами в Затоне-Обровачки. Сначала мы уехали в Макарску. Я тогда думал, что мы едем в гости к дяде Желько, который работал там официантом. Он был мне как второй отец, не только потому что они с папой однояйцевые близнецы и очень похожи, но и потому, что он всегда был внимателен ко мне и моим сестрам и всегда нас защищал. У него нет детей, а к нам он всегда относился как к своим. На дядю мы могли положиться в любых ситуациях.

Когда ты ребенок, родители для тебя все, а когда у них особенно теплые отношения с другими членами семьи или друзьями, то и эти люди становятся для тебя дорогими. Я всегда чувствовал братскую любовь между папой и дядей. И сегодня, когда я на них смотрю, мне кажется, что они невероятно связаны. Каждый день они созваниваются как минимум раз десять. Когда кто-то из них в дороге, они звонят друг другу каждые минут пятнадцать. А именно на столько дядя старше папы. Папа менее общительный и более раздражительный, а дядя Желько более открытый и компанейский человек, более спокойный и уравновешенный, и при этом большой шутник. Эта их непохожесть, наверное, способствовала тому, что они вдвоем так прекрасно находят общий язык. Я никогда в жизни не видел, чтобы они ссорились.

В Макарске мы разместились в лагере для беженцев «Детские деревни – SOS». Там мы оставались около четырех месяцев, а в апреле 1992 года переехали в Задар, где осенью я должен был пойти в школу. Нас разместили в отеле «Коловаре». Сначала у нас была комната в подвале. Мама, папа, сестра и я спали на одной кровати. В небольшом помещении был еще туалет, а в углу стоял столик для маленькой плиты. Позже нас поселили на четвертый этаж, где у нас было две комнаты. Одна была для сестры Ясмины и меня. Это была наша новая жизнь. Хоть это было тяжело, мы быстро приспособились. Семья была привыкшей к скромной жизни, и мои родители никогда не жаловались. Ладно, психологически им было тяжело, потому что они заботились обо мне и сестре, а кроме того, папа как доброволец мог вскоре пойти на войну. Чтобы нам всем обеспечить лучшую жизнь, мама сразу начала работать. Коллега с прошлой работы на трикотажной фабрике в Обровце открыла швейную мастерскую и позвала ее к себе. Я думаю, что это было для мамы очень кстати. Не только потому что давало нам больший доход, но и потому что, работая, она могла хотя бы ненадолго забыть о проблемах.

В отеле, в котором мы жили, было много моих ровесников. Целые дни мы проводили на игровой площадке перед зданием. Мы играли в футбол, в вышибалу, в прятки, знакомились с новыми друзьями. Тут не так часто были бомбардировки, от которых мы прятались в убежище. Для нас, детей, это было неплохое время дружбы и игр. В отеле, полном грустных людей, которые, как и мы, были вынуждены покинуть свои дома и спасать свою жизнь, было много наших родственников. Среди них и папина старшая сестра Мария с семьей. Бомбы иногда падали и на отель: однажды был ранен супруг Марии, Миле. Бомба взорвалась около номера, и, несмотря на пережитый страх и несколько осколков, к счастью, все обошлось без каких-либо тяжелых последствий…

Может, это странно, но я могу сказать, что быстро привык к тревогам, привык бежать в укрытие. Бомбардировки сначала вызывали огромный страх, но позже он стал всего лишь беспокойством. Больше всего пугал звук бомб. Этот ужасный свист, за которым следовал взрыв. Мы с семьей не всегда оказывались в одном укрытии: все зависело от того, где нас застала тревога. Но вокруг всегда было много других детей, и мы быстро организовывали какую-нибудь игру. Так быстрее проходило время до конца тревоги. Спокойнее всего я чувствовал себя со своей семьей, а когда папа был на позиции, мы все очень за него боялись. Страх на самом деле всегда был где-то на заднем плане, но жизнь понемногу входила в обычную колею. Так было, пока я не пошел в школу.

Школьный звонок

Средняя школа Круно Крстича в поселке Арбанаси была на расстоянии около километра от нашего отеля. В первый день меня провожала мама. Я был очень взволнован, но родители уже на второй день разрешили мне идти в школу одному. Это было даже лучше: по дороге я мог шутить с двумя друзьями, с которыми познакомился в отеле «Коловаре». Были это Марко Оштрич и Анте Црняк, с которыми я постоянно общался. С Марко, который был из Придраги, мы сразу нашли общий язык. Мы ходили вместе в школу, в один класс, вместе тренировались в ФК «Задар». Вот уже 27 лет мы лучшие друзья. Мы были шаферами на свадьбах друг у друга. Наши семьи дружат и отлично общаются. Среди всех достоинств, которые украшают Марко, я люблю его за то, что он совершенно не изменился. Искренний друг детства и военных дней. Он такой, каким был, когда нам было по шесть. А я для него остаюсь все тем же Лукой. И я ценю его за это.

Честно говоря, в школе я не блистал. Скажем так, я был середнячком. Больше всего мне нравились история и физкультура – тут у меня всегда были отличные оценки. Хуже мне давались физика, химия, математика, биология. Я думаю, что это одна из причин того, что мое обучение не было для меня приоритетом. Я постоянно бегал на футбол, каждый день днем и вечером, и играл все выходные. Серьезнее я относился к учебе только перед родительскими собраниями и удовлетворялся тройками. То, с чем у меня никогда не было проблем, – аккуратность. Это одно из тех качеств, которое осталось мне на всю жизнь. Я люблю, когда все на своих местах, когда мои вещи сложены, и всегда знаю, что где лежит. Когда я возвращаюсь домой, я сразу замечаю, если что-то поменяло место или нарушает заведенный порядок.