Европа во времена Первой мировой войны. Дневники посла Великобритании во Франции. 1914—1918 годы - Френсис Тейм Барти Страница 6

15 августа 1914 г. Френч прибыл на Северный вокзал поездом из Амьена в 12.26 пополудни, за две минуты до оговоренного времени. Я встретил его на вокзале. От имени французского правительства его приняли министр внутренних дел, префект полиции и заместитель начальника штаба; и внутри, и снаружи вокзала выстроился почетный караул. Невзирая на дождь, у вокзала собралась большая толпа, и много народу стояло вдоль улицы Лафайетт и Бульвара; его ждал великолепный прием. Фельдмаршал и его спутники — начальник штаба ^[26], генерал-квартирмейстер ^[27], Генри Уилсон ^[28], Билли Лэмбтон ^[29], Бринсли Фицджералд ^[30] и еще один молодой офицер — обедали в посольстве. В 14.30 президент республики принял нас с фельдмаршалом; позже к нам присоединялись соответственно председатель совета министров, министр иностранных дел ^[31] и военный министр ^[32].

Договорились, что Френч и его начальник штаба завтра в 8 часов утра выедут из Парижа на автомобилях и отправятся в ставку генерала Жоффра. После совещания с ним Френч поедет дальше, в свою штаб-квартиру. Я предложил, чтобы он ознакомился здесь в военном министерстве с общей картиной, чтобы обсуждать ситуацию с генералом Жоффром, зная то, что знают в Париже.

Сегодня закрылось больше магазинов. Около 2.30 ночи началась сильная гроза, и шел дождь. Жара, однако, продолжается, хотя солнца меньше.

Френч сказал, что моряки, дежурящие в Ла-Манше, напряжены. Ничего удивительного. Какая нагрузка на нервы — всегда быть начеку! Многие из тех, кто ушел и кого ждут, так и не вернутся домой! Сердце болит при мысли о том, сколько горя породило тщеславие королей. «Ce sera la faillite des rois» ^[33], — сказал Ж., и они этого заслуживают.

Вивиани на сегодняшней встрече с Пуанкаре выглядел загнанным, нервным и встревоженным. Военный министр больше стремится продемонстрировать свое знание английского, чем поделиться ценными сведениями. По уговору, Пуанкаре говорил на своем родном языке, а Френч — на своем; я говорил на обоих языках и служил связующим звеном.

16 августа 1914 г. На бумаге немцам приходится несладко; но такие события, как объявление войны Японией, захват бухты Цзяочжоувань, захват немецких судов и колоний, хотя и вредят престижу Германии, не повлияют ни на грядущие великие битвы на суше, ни на великое морское сражение, если оно состоится. Едва ли голод там настанет в ближайшее время. Будем надеяться и молиться, чтобы война перешла на территорию Германии, чтобы она постепенно оказалась зажатой между русскими и французами, бельгийскими и британскими войсками, чтобы Италия набросилась на Австрию, как голодный волк, как только австрийский военно-морской флот будет уничтожен или обездвижен франко-британским флотом, и чтобы Сербия оттянула большую часть австрийской армии от нападения на Францию. Если не считать того, к чему может привести голод в Германии, потребуется много времени, чтобы успешно подавить германскую армию. Тогда ее противники смогут диктовать условия мира.

Военные корреспонденты в ярости из-за того, что их не подпускают к театру военных действий во Франции.

Смерть бедного Грирсона ^[34] — тяжелый удар для Френча. У него была замечательная репутация; он хорошо знал немцев и их особенности. Через несколько дней Френч должен нанести удар — пусть он будет сокрушительным!

17 августа 1914 г. Из бельгийской дипломатической миссии пришло сообщение: за шпионаж расстреляли немецкого герцога Аренберга, женатого на представительнице дома Линей, а также его сестру, герцогиню де Круа. Говорят, что он устроил в своем замке в окрестностях Льежа беспроволочный телеграф. В какой-то газете я прочел, что упомянутый замок взорвали, поскольку он служил препятствием на линии огня. Думаю, если герцога в самом деле расстреляли как шпиона, должно появиться официальное объявление какого-либо представителя власти.

20 августа 1914 г. Ездили сегодня днем с Грэмом ^[35] в Буа. Все было так тихо, мирно и красиво, а я думал об ужасах, творящихся в Бельгии, в Вогезах, в Эльзасе и Лотарингии!

Как хорошо хранилась в тайне высадка нашего экспедиционного корпуса и как быстро она прошла! В прошлую субботу по пути в Дьепп Г. пришлось ждать два часа в Руане. Он отправился посмотреть на наших солдат. На него произвели сильное впечатление их бравый вид и прекрасное состояние лошадей. Местные жители удивлялись и смеялись, видя, как наши солдаты раздеваются по пояс и обливаются водой; для них такое зрелище было в новинку. По его словам, наши солдаты выглядели уверенно, доброжелательно и спокойно. После того как прошла первая волна мобилизации, Париж как будто опустел; улицы охраняются полицией с револьверами, жандармами с винтовками и моряками с ружьями. Городские ворота закрываются в 6 часов вечера, и после этого часа ни в Париж, ни из Парижа не пропускают автомобили.

22 августа 1914 г. В телеграмме из Санкт-Петербурга говорится, что отступление бельгийской армии вызвало некоторое смятение. Русский план военной кампании был несколько изменен; теперь три северные армии двигаются в Восточную Пруссию, а четвертая армия, которая дислоцируется на левом берегу Вислы, медленно движется туда же из Варшавы. После того как вышеупомянутые армии разобьют противостоящие им силы Германии, они со всей возможной скоростью пойдут на Берлин. Французский посол в Санкт-Петербурге ^[36] говорит, что русские пока продвинулись по всей линии фронта километров на двадцать в Восточную Пруссию.

Ходят упорные слухи, что немца-управляющего отеля «Астория» расстреляли как шпиона за то, что он установил на крыше отеля аппарат для перехвата телеграфных сообщений. Оказывается, на управляющего донес егерь и его ни в чем не обвиняют, но, поскольку он немец и годен к военной службе, на время войны его отправили в лагерь. Германия перенимает наполеоновскую систему по аресту и заключению всех англичан, которые оказались в стране сразу после объявления войны. Дипломатическим представителям нейтральных стран не разрешают ни посылать, ни принимать зашифрованные телеграммы.