Войны Митридата - Михаил Елисеев Страница 59

Согласно сведениям Плутарха, стратег Дорилай привёл с собой «восемьдесят тысяч отборных воинов Митридата, наилучшим образом обученных и привыкших к порядку и повиновению». Здесь есть один тонкий момент. Если речь идет действительно об отборных войсках, то их численность должна быть значительно ниже указанной цифры. Если нет, то она вполне могла соответствовать той, которую назвал Плутарх. Вполне возможно, что количество хорошо обученных войск было невелико, но именно они составили костяк новой армии. Большая часть войск была представлена многочисленными отрядами и ополчениями различных племен и народов, входивших в состав державы Митридата. Ничего нового.

Тем временем история начала повторяться, поскольку между командующим армией Дорилаем и человеком, номинально ответственным за ведение войны в Элладе – Архелаем, начались споры о том, кто над кем коммандует. Дорилай-младший, племянник знаменитого Дорилая Тактика, был молочным братом царя и вместе с ним воспитывался, а это очень сильно подогревало его амбиции. Уступать кому-либо командование армией он считал ниже своего достоинства. Но беда была не только в этом. Как и в канун битвы при Херонее, у полководцев был совершенно разный взгляд на дальнейшее ведение кампании. И если Архелай, исходя из горького опыта, вновь не горел желанием вступать в битву, а настаивал на необходимости продолжать истощать римские войска, то Дорилай жаждал сражения.

Только что прибывший на театр военных действий полководец, как когда-то Таксил, не желал слушать человека, который имел бесценный опыт борьбы с легионами. Дорилай был изначально уверен в победе. Но когда у Тилфоссия в небольшой стычке понтийцы сразились с римлянами, то он резко поменял своё мнение и стал горячим поборником затягивания войны. Зато теперь изменилось мнение Архелая, и он стал ратовать за немедленное сражение. И надо сказать, что для этого у него были веские основания.

От Херонеи до Орхомена рукой подать. У Орхомена такая же равнинная местность, она полностью лишена деревьев и идеально подходит для действий больших кавалерийских масс. Сама равнина тянется до края болот, заросших тростником. Место идеальное, чтобы развернуть фалангу и с пользой для дела использовать численное преимущество понтийцев. Но это понимал и Сулла, и когда две армии встали напротив друг друга, то проконсул решил затруднить противнику возможность маневрировать войсками. Поэтому римский военачальник велел половине легионеров отложить мечи и копья и взять в руки лопаты. Работа закипела, римляне стали тянуть рвы с двух сторон от своих позиций. Эти преграды должны были по замыслу проконсула затруднить движение вражеской кавалерии. И пока часть солдат вгрызалась в иссушённую зноем землю Беотии, Сулла вывел из лагеря остальные войска и построил их в боевой порядок, резонно предположив, что враг захочет помешать этим работам. И предчувствие не обмануло римского командующего.

От понтийского лагеря двинулась волна царской кавалерии. Мчались в атаку закованные в доспехи армянские аристократы, неслась отборная скифская и сарматская конница, где люди и кони были защищены пластинчатыми панцирями. За всадниками пошли в бой мобильные войска, легковооружённые бойцы растеклись по равнине широким фронтом и, перейдя на бег, приближались к римским позициям. Удар понтийцев был страшен, они буквально разнесли когорты охранения, смяли тех, кто копал рвы, и с разгону вломились в римские шеренги, круша и сминая всё на своём пути. Легионеры дрогнули и начали отступать. Всадники тяжёлой кавалерии пронзали римлян копьями, били палицами, крушили вражеские шлемы и щиты боевыми топорами. Подоспели понтийские легковооружённые бойцы, и град метательных снарядов обрушился на когорты, внося ещё большее смятение в римские ряды. Панцирная кавалерия продолжала усиливать натиск, всадники давили и давили на римский строй и в итоге, смяв последние шеренги легионеров, его прорвали.

И случилось невероятное – римская армия побежала!

Проконсул глазам своим не поверил, когда увидел бегущие легионы. Это было поражение. Всё решали секунды, и Сулла, соскочив с коня, ударом кулака свалил бегущего знаменосца, выхватив у него из рук орла легиона. Высоко подняв орла над головой, проконсул врезался в толпу беглецов и стал пробиваться сквозь неё, прямо на копья тяжёлой кавалерии Понта. «Римляне, если вас спросят, где вы предали своего полководца, отвечайте – при Орхомене!» – прокатился над полем боя крик Суллы.

И его услышали!

Сначала один, потом другой, а затем всё больше и больше легионеров собирались вокруг своего бесстрашного командира и шли за ним на врага. Остановившись, они встретили лицом к лицу вражескую конницу и остановили её страшный натиск. Уже началась формироваться новая боевая линия легионов, уже спешили на помощь две когорты из резерва, и Сулле наконец удалось отбросить противника, чей наступательный порыв иссяк. Усталая понтийская кавалерия уходила в свой лагерь, за ней отступали легковооружённые войска. Атака закончилась так же стремительно, как и началась.

* * *

Но это было только начало. После того как Сулла привёл свои потрёпанные войска в порядок и римляне позавтракали, бой возобновился. На этот раз понтийцы вывели из лагеря тяжёлую пехоту, и на равнине у Орхомена фаланга сошлась с легионами. Бой закипел сразу по всему фронту. Сражение было яростным и продолжалось до вечера, даже азиатские лучники были вынуждены вступить врукопашную с легионерами, отбиваясь от них пучками стрел. Исход боя так и остался нерешённым, каждая из сторон увела войска в свой лагерь.

Но проконсул прекрасно понимал, что есть большая вероятность того, что понтийские стратеги постараются увести своих бойцов и эвакуировать их в Халкиду на Эвбее. И никто не сможет им помешать, поскольку у римлян нет флота. В этом случае война затянется надолго, а он находится не в таком положении, чтобы позволить себе долго оставаться в Греции. Власть в Риме захватили политические противники Суллы, а его сторонников резали по всей Италии. Войну нужно было срочно заканчивать. Но для этого здесь и сейчас нужно было разгромить армию Митридата. Поэтому по всей равнине были поставлены римские сторожевые отряды, которые следили за вражеским лагерем и при попытке понтийцев его покинуть должны были дать знать проконсулу. Но ночь прошла спокойно, стратеги остались с войсками на месте, и наутро Сулла понял, что у него есть шанс закончить войну одним ударом. Правда, для этого требовалась сущая мелочь – взять понтийский лагерь штурмом.