История Сирии. Древнейшее государство в сердце Ближнего Востока - Филип Хитти Страница 59

Первое место среди центров распространения греческой культуры принадлежит столице Антиохии. Ее воздвигли около 300 года до н. э. на левом берегу Оронта, примерно в 20 милях (320 км) от моря, в красивой долине. При Селевкидах она стала главным политическим центром всей Азии. В качестве очага греческой культуры она уступала Александрии, Константинополю и, может быть, еще нескольким греческим колониям. Затем шли Селевкия, Лаодикия и Апамея. В этих городах жили и трудились ряд риторов и философов последних двух веков дохристианской эры, но ни один, за исключением Посидония, не относится к мыслителям высшего ранга.

В то время как Селевкиды основывали греческие города к северу от Ливана, Птолемеи занимались тем же самым к югу от него. Однако македонские правители Египта не столь руководствовались миссионерскими порывами, как правители Сирии. Среди основанных ими городов были Филотерия на Галилейском море, названная в честь Филотеры, сестры Птолемея II Филадельфа. Пеллу, которая позднее вошла в Декаполь (Десятиградие), возможно, основал сам Александр. Ее назвали в честь столицы Македонии. Другой эллинистический город Десятиградия, Герасу ^[165], основал, вероятно, Антиох IV и назвал Антиохией-на-Хрисорроасе. Некоторые другие города, например Аретуса (Ар-Растан, что на Оронте южнее Хамы) и Кир (Курус, севернее Алеппо), самими именами заявляют о своем македонском происхождении. Нередко местные деревни или крепости превращались в греко-македонские города.

Греческие города строились по заранее заданному плану, в них предусматривались театры, бани, гимнасии, форумы и другие заведения, в которых человек мог найти себе выражение как член общества. В них поддерживалось политическое устройство греческого города-государства с широкими возможностями для самореализации гражданина как неотъемлемой части общества. Всем этим новые города отличались от старых семитских, которые обычно возникали вокруг укрепления, источника или святыни, но расширялись без плана и не давали каналов, в которых мог бы выразиться демократический образ жизни. В Сирии стало больше городов, чем когда-либо прежде.

И при Селевкидах, и при Птолемеях не только закладывались фундаменты новых городов, но и старые семитские города вновь заселялись и переименовывались. Акра стала Птолемаидой при Птолемее II Филадельфе (285–247 до н. э.). В честь того же царя имя Филадельфия получил Раббат-Аммон ^[166]. Бейт-Шеан (современный Бейсан) стал называться Скифополь ^[167]. На севере Берит стал Лаодикией во II веке до н. э., а Хама получила имя Епифания в честь Антиоха IV. Соседний Шайзар сменил название на Лариссу в честь города в Фессалии. У Эдессы был свой македонский тезка. Ее превращение в македонскую колонию Антиохия-на-Каллирое приписывают самому Александру. Ее перестроил Антиох IV и назвал Антиохией. Нисибис (ныне Насибин), через который пролегала дорога между Сирией и землями за Тигром, возвел, согласно надписи, Селевк Никатор. Во вновь заселенных городах местный элемент получил возможность сохранить свое место в большей степени, чем это обычно бывало в основанных с нуля. Навязанный жителям греческий или македонский город часто становился им родным.

Интересно отметить, что большинство городов, таким образом заселенные и переименованные, со временем избавились от своих греческих названий, а вместе с ними от тонкого эллинистического слоя, упрочив свой семитский характер и возвратив семитские имена, под которыми они и известны сегодня. Бероя сегодня – Халеб (Алеппо); Халкида в Келесирии – это Анджар (сокращенное Айн-ад-Джарр), а Елевферополь – это Бейт-Джибрин (Джибриль). Единственное исключение – Триполи. Сихем, перестроенный императором Титом и названный Неаполем («новый город»), сегодня зовется Наблус. Точно так же большинство местностей, гор и рек, получивших греческие названия, теперь известны под своими семитскими именами.

Однако в них сохранились многие художественные, архитектурные и другие культурные элементы, привнесенные греческими и македонскими переселенцами. Эти элементы особенно проявились в римский период. Разрушение эллинистического царства никоим образом не повлекло за собой уничтожения его эллинистической культуры. Арка и свод были известны и раньше, но коринфская капитель неуклонно распространялась. Театры и гимнасии, построенные династией Иродов при римлянах, возводились в эллинистических традициях. Фактически подавляющее большинство остатков эллинизма в Сирии относится к римскому периоду.

Монета из Бейрута. Аверс и реверс бронзовой монеты из Берита. II в. до н. э. На аверсе бюст Тюхе в короне с зубцами; на реверсе Баал-Берот в колеснице с четырьмя морскими коньками. Надпись на финикийском и греческом языках

Разные части Сирии по-разному реагировали на стимулы со стороны Греции. На севере не только городские, но и другие топонимы пришли из метрополии. Местные божества тоже были отождествлены с греческими богами и получили новые имена. Баал стал Зевсом. Индоевропейские легенды и мифы пустили корни на новой почве. В 4 милях (6,5 км) к югу от Антиохии располагался ее увеселительный сад Дафна, где одноименная нимфа, преследуемая влюбленным в нее Аполлоном, превратилась в лавровое дерево. Оригинал этого события произошел в Фессалии. В святилище Аполлона в Дафне, стоявшем посреди лавровой рощи с обильными водоемами и наделенным статусом убежища, антиохийцы и паломники стекались со всей Сирии, превращая его в центр распутства. В целом Северная Сирия уподобилась «новой Македонии», где чужеродный греческий элемент чувствовал себя как дома.

Дальше пошли финикийские города. Надо иметь в виду, что контакты с греческим миром они завязали еще в XI веке до н. э., если не раньше. Тот факт, что к этому времени они утратили свой националистический дух, только облегчил греко-сирийский синтез. Тир, Сидон, Арад, Лаодикия-Берит (как иногда называли Бейрут) и Мараф без колебаний стали чеканить монету с греческими надписями рядом с финикийскими. Эллинизм, укоренившийся в финикийской Сирии, оказался более прочным и плодовитым, нежели эллинизм в арамейской Сирии. В то время образованный финикиец в греческих городах, должно быть, чувствовал себя почти как дома, а грек, вероятно, ощущал то же самое в финикийских портах. В Сидоне и Тире, как и в Антиохии и Лаодикии активно культивировались греческая философия и литература. Ряд выдающихся греческих авторов последних двух веков до н. э. были уроженцами этих двух финикийских городов. Один из них, Зенон Сидонский, был учителем своего тезки Зенона Китийского с Кипра (333–261 до н. э.), основателя философской школы стоиков, величайшего достижения той эпохи. Сам Китий был финикийской колонией, и его выдающийся сын для своих современников был финикийцем. Зенон отправился в Афины и стал учить на Расписной стое (stoa poikile) в 302 году до н. э. Он был другом Антигона, царя Македонии и внука одного из полководцев Александра, но держался в стороне от политики. После смерти он удостоился особых почестей в Афинах, и соответствующий декрет оканчивался такими словами: «Его жизнь была примером для всех, ибо он следовал собственному учению». Зенону посвящена такая посмертная эпиграмма: