Царствование императора Николая II - Сергей Ольденбург Страница 58

В самом начале деятельности В. К. Плеве, 6 июня 1902 г., было издано распоряжение о прекращении статистических работ по исследованию деревни в 12 земских губерниях. Было установлено, что на эти работы шли главным образом люди «неблагонадежные». «Постоянное общение с крестьянами дает широкое поле для противоправительственной пропаганды, бороться с которой при слабости полицейского надзора в селениях представляется крайне затруднительным», – говорилось в правительственном сообщении. Приводился также любопытный факт: при 20–25 постоянных статистиках на губернию штат «временных» достигал 30–70 человек, а в Полтавской губернии, где как раз произошли крестьянские волнения, «временных» статистиков было до шестисот!

«Политическая неблагонадежность земской статистики есть, конечно, несомненный факт, – отзывалось на это «Освобождение», – и было бы жалкой уловкой отрицать или замалчивать ее… Вся идеалистически настроенная интеллигенция неблагонадежна».

Этот эпизод весьма характерен: репрессии, несомненно, имели серьезные основания; в то же время В. К. Плеве, в сущности, как бы признавал, что «благонадежных» людей почти нет и что только и можно прекратить работы, хотя бы по существу и полезные. Дальнейшая подготовка реформ, намеченных государем, конечно, продолжалась; но дух пессимизма исходил от нового министра внутренних дел. Казалось, он был согласен с революционными кругами в том, что существующий строй не выдержит никакой серьезной реформы. Он старался убедить государя отложить преобразования ввиду роста смуты в стране. Но смута углублялась; вражда к политике власти проявлялась все сильнее. Выработался целый ряд условных понятий: на вечерах, на концертах декламировали стихи о «ночи» и о «заре», которая должна ее сменить, о грозе, которая должна грянуть… «Лес рубят! молодой, еще зеленый лес», – звучало с эстрады, и публика бурно аплодировала, понимая, что речь идет о студенческих волнениях…

В начале 1903 г. деятельность особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности начала замирать. «Плеве испрашивает повеление остановить работы Совещания – и на них ставится крест», – пишет по этому поводу Н. А. Павлов. Это не вполне точно: работы по ряду вопросов (о мелком кредите, о путях сообщения) продолжались еще весь год. Но наиболее серьезные вопросы были сняты с обсуждения.

* * *

В начале марта в Златоусте разразились серьезные рабочие волнения, возникшие из-за недовольства новыми расчетными книжками, но быстро принявшие угрожающий характер. Полиция оказалась бессильной в борьбе с толпой рабочих, осаждавших здание заводского управления и квартиры начальствующих лиц. На четвертый день с начала волнений, 13 марта, на завод был приведен отряд войска. Но и речи военного начальства не подействовали: толпа начала наступать на солдат. После троекратного сигнала в толпу был произведен первый залп; рабочие сперва легли на землю, но потом поднялись и снова двинулись вперед; и только после трех залпов бросились бежать. Убито было 45 человек и ранено 83. Такого кровопролитного столкновения еще не было за все царствование государя. И хотя действия власти были вынуждены горькой необходимостью, в обществе эти события вызвали громкие протесты; в Петербургском университете состоялась снова неразрешенная сходка.

* * *

В начале 1903 г. произошло событие, весьма значительное по своим последствиям: кишиневский погром. О нем сложилось немало легенд, и поэтому необходимо тщательно восстановить основные факты. Кишинев – город со значительным еврейским меньшинством; остальное население представляет собою пеструю смесь молдаван, русских, цыган и т. д. Революционного брожения в городе не замечалось; между евреями и другими группами населения, как в большей части южнорусских городов, бывали некоторые трения, но резких вспышек вражды до 1903 г. не бывало. В городе издавалась антисемитская газета «Бессарабец» (П. Крушевана), ^[53] но особого влияния в неграмотной, да и в большинстве нерусской массе населения она не имела. Эта газета, между прочим, поместила в марте 1903 г. сообщение о ритуальном убийстве в селении Дубоссары, но это известие было в ней же опровергнуто местными властями.

6 апреля, в первый день Пасхи, на городской площади возникли инциденты между евреями и христианами – показания об этих инцидентах так и остались противоречивыми, – и затем в каких-нибудь полчаса значительная часть города была охвачена беспорядками: громили и грабили еврейские магазины, а затем и дома. Полиция, застигнутая событиями врасплох, растерялась; губернатор фон Раабен, благодушный старик, отставной генерал, метался по губернаторскому дому, телефонировал в участки, в казармы – где большинство офицеров и часть солдат были в отпуске из-за праздника Пасхи. В течение нескольких часов в городе царил хаос. К вечеру беспорядки затихли, но волнение не улеглось. В громившей толпе царило сильное возбуждение и озлобление, рассказывали всевозможные басни о жестокости евреев; на следующий день с утра беспорядки возобновились; слабые попытки к сопротивлению со стороны евреев только увеличили ожесточение нападавших, и началось избиение евреев, в некоторых домах чуть не поголовное: озверевшая толпа не щадила порою ни женщин, ни детей. К середине дня на улице появились вызванные из казарм войска и начали рассеивать толпы громил; те стали разбегаться, бросая награбленное имущество. Когда порядок восстановился, выяснилось, что 45 евреев было убито, 74 – тяжело ранено, а легко пострадало около 350 человек. Разгромлено было 700 жилых домов и 600 магазинов. Из «христиан» было убито 3–4 человека; это показывало, насколько слабо было сопротивление.

Такого погрома в России не было свыше двадцати лет. Беспорядки в Шполе (1897), в Николаеве (1899) сводились к разграблению еврейских лавок; тут же была пролита кровь… Было несомненно, что местные власти не проявили достаточной энергии и расторопности и только на второй день с помощью войск овладели положением. Об этой нерасторопности властей говорилось и в циркуляре министра внутренних дел.

Кишинев был объявлен на положении усиленной охраны. За участие в погроме арестовано было около тысячи человек. Губернатор Раабен был уволен от должности; вице-губернатор и полицмейстер переведены были в другие города. «Государь император Высочайше соизволил подтвердить начальникам губерний и городов, что им вменяется в долг, за личной их ответственностью, принимать все меры к предупреждению насилий и успокоению населения, дабы устранить поводы к проявлению к какой-либо его части опасений за жизнь и имущество», – гласил циркуляр Плеве от 24 апреля.