Скрытая Жизнь Древнего Рима. Рабы и гладиаторы, преступники и проститутки, плебеи и легионеры... - Роберт Напп Страница 58

Повышение в ранге производилось не только за заслуги. Солдату приходилось заботиться о рекомендательных письмах и о взятках. Последние были привычным явлением, как следует из письма Клавдия Теренция: «Прошу тебя, отец, напиши мне сразу о своем здоровье, что с тобой все хорошо. Я очень тревожусь о доме, пока ты мне не напишешь. Благодаря богам, надеюсь, я буду жить экономно, и меня переведут в когорту. Но здесь ничего не делается без денег, и рекомендательные письма бесполезны, если человек сам себе не поможет» (P.Mich. 8.468 = Кэмпбелл, № 43).

Несмотря на трудности жизни, необходимость давать взятки и иметь влиятельные связи, возможность повышения по службе привлекала людей в армию.

В глазах простого населения статус солдата делал его выше тех, кто не служил в армии. Артемидор говорил, что, если человек видел себя во сне солдатом, значит, «кто-то о нем хорошо думает» (Сонник, 2.31). Это признавалось и законом, так как солдаты освобождались от тяжелых общественных повинностей, которые постепенно становились все более обременительными и возлагались на остальное население. Но самое главное, солдат являлся представителем императорской власти и только он один имел профессиональное оружие и умел им пользоваться, что вызывало к нему уважение. Знаком его положения был солдатский пояс с саблей; форма и обмундирование указывали на его особый статус и функции.

Рядовые легионеры. Эти мужчины, служившие на северной границе империи, пожелали, чтобы их изобразили на надгробии с обычным для солдат оружием: копьем (pilum), коротким мечом (gladius), щитом (scutum) и плащом (sagum). Самым важным символом солдатской силы и власти был пояс с мечом. Надгробные рельефы из Эмоны (совр. Любляна). Археологический музей Канунтум, Бад-Дойч-Альтенбург, Австрия. Фото О. Харла

Рядовые легионеры. Надгробные рельефы из Петронелл-Канунтум, Австрия. Археологический музей Канунтум, Бад-Дойч-Альтенбург, Австрия. Фото О. Харла

Рядовые легионеры. Надгробные рельефы из Петронелл-Канунтум, Австрия. Археологический музей Канунтум, Бад-Дойч-Альтенбург, Австрия. Фото О. Харла

Рядовые легионеры. Надгробные рельефы из Петронелл-Канунтум, Австрия. Археологический музей Канунтум, Бад-Дойч-Альтенбург, Австрия. Фото О. Харла

Все эти привилегии и власть воинов у одних вызывали почтение и даже зависть, а у других – враждебность. У мирных граждан солдат вызывал страх, а потому ненависть. В классической литературе и фольклоре постоянно указывалось на то, какую ненависть, смешанную со страхом, вызывало у населения наглое поведение солдат; по всей видимости, военные пользовались своей властью, терроризируя простых людей и вымогая у них имущество. Оценка легионера в «Истории Августа», пожалуй, слишком оптимистична: «Воин не внушает опасения, если он одет, вооружен, обут, сыт и имеет кое-что в поясе – ведь нищенство воина доводило вооруженного человека до самых отчаянных поступков» (Жизнь Севера Александра, 52).

Юрист Ульпиан, например, говорил, что солдаты всегда обкрадывали население. Противозаконные реквизиции происходили очень часто. Отчаянные попытки положить этому конец были бесплодны. Вот пример из Египта: «Марк Петроний Мамертин, префект Египта, объявляет: „Мне сообщили, что многие солдаты, передвигаясь по стране, без письменного удостоверения требуют лодки, животных и людей больше необходимого, иные присваивая их себе силой, другие выпрашивая у начальников в виде благосклонности или уважения. Из-за этого мирные граждане подвергаются оскорбительному поведению, а армию считают алчной и несправедливой. Посему приказываю начальникам и императорским секретарям никому не предоставлять средства передвижения, будь то по воде или по суше, без письменного удостоверения, зная, что я буду строжайше наказывать всех, кто после этого указа будет пойман давшим или берущим что-либо из перечисленного выше…“» (PSI 446 = Кэмпбелл, № 293).

Широко распространенными оказывались такие злоупотребления, как расквартирование солдат без согласия хозяина (см.: Письмо Плиния Траяну, 10.77–78), шантаж, вымогательство и тому подобные методы ограбления людей для личной выгоды. Когда воины спросили Иоанна Крестителя, что им делать, чтобы быть достойными, он ответил: «Никого не обижайте, не клевещите и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лука, 3: 14).

Еще более выразительный пример солдата, пользующегося своим положением и властью, привел Апулей. Так, огородник ехал по дороге на Луции, превращенном в осла:

«Встретился нам какой-то верзила, судя по платью и по внешности – солдат-легионер, и надменно, даже нагло спрашивает:

– Куда ведешь осла без поклажи?

А мой-то, еще от горя не успокоившись, да и латинского языка не понимая, едет себе дальше, ничего не ответив. Тогда солдат в негодовании, молчание его приняв за оскорбление и не сдержав обычного солдатского нахальства, стукнул хозяина жезлом из виноградной лозы, что был у него в руках, и согнал с моей спины. Огородник оправдывается смиренно тем, что по незнанию языка не может понять, о чем тот говорит. Тогда солдат по-гречески повторяет:

– Куда ведешь этого осла?

Огородник говорит, что направляется в соседний город.

– А мне, – говорит тот, – требуется его помощь; нужно, чтобы он с прочим вьючным скотом перевез из соседней крепости вещи нашего командира, – и сейчас же схватывает меня за повод, на котором меня водили, и тащит за собою.

Но огородник, утерши с лица кровь из раны, оставшейся у него на голове после удара, стал упрашивать служивого быть поласковее и помягче, заклиная его при этом надеждами на счастливую судьбу… Но, заметив, что никакими просьбами солдата не уломать, а ему самому грозит еще большая опасность, потому что солдат совсем рассвирепел и, повернув жезл толстым концом вперед, того и гляди, раскроит ему череп, огородник прибегает к крайнему средству: сделав вид, что, словно для того, чтобы вызвать сострадание к себе, он хочет коснуться его колен, он приседает, нагибается, схватывает его за обе ноги, поднимает их высоко вверх – и солдат с грохотом шлепается наземь. И тотчас же мой хозяин принимается колотить его по лицу, по рукам, по бокам, работая кулаками, и локтями, и зубами, да подхватив еще камень с дороги. Тот, едва очутился на земле, не мог ни отбиваться, ни вообще защищаться, но лишь, не переставая, грозился, что как только подымется – в куски мечом его изрубит. Огородник не пропустил этого мимо ушей: отняв и отбросив как можно дальше широкий его меч, снова нападает на него и колотит еще сильнее. Тот, лежа на спине и уже обессилев от ран, не видит другого способа спастись, как прикинуться мертвым, – одно это ему и оставалось. Тогда огородник, вскочив на меня и забравши с собою меч, скорым шагом направляется в город, не заезжая даже проведать свой огород, и останавливается у одного своего приятеля…