Петербургские женщины XVIII века - Елена Первушина Страница 58

Но Анна Евдокимовна гневно отвергает это предложение. Более того — она обрушивается на Нартова и упрекает его в том, что он втравил ее мужа в разврат. Обиженный Нартов обещает испортить карьеру брату Анны Евдокимовны, ждущему произведения в офицеры. И тут шестнадцатилетняя девочка показывает, что очень хорошо изучила как делаются дела в придворных кругах.

«На другой день я послала за двумя приятелями, которые были близки к князю Григорию Александровичу (Потемкину. — Е. П.), и просила их, чтоб они сделали мне милость и довели князю, чтоб он потребовал моего брата и дал бы ему офицерский чин. И причину сказала ту, что я не хочу просить Нартова, он по гордости своей, может быть, не так скоро сделает. Они меня уверили, что это будет на сей же неделе сделано. И точно, так и было: на третий день его потребовали в анцелярию и велели выключить из корпусу, не спрашивая и аттестату. И сам князь поздравил его поручиком и определил в пикинерный полк (пикенерный полк — поселенный конный полк Российской армии, вооруженный пиками. — Е. П.). Брат мой пришел с радостию. Муж мой, знав, очень был рад и на другой день поехал благодарить князя; и как приехал домой, я ему сказала, что теперь, ежели он хочет звать своего приятеля, то пусть зовет, да и тех непременно позвать, которые старались о брате. И так через несколько дней все у нас обедали, и я благодарила друзей моих за старание их. Нартов так был учтив и тих, что я его никогда таковым не видала».

* * *

Наконец Карамышев решает продолжить свою карьеру в Сибири и увозит жену в Иркутск. Там Анна Евдокимовна начинает помогать заключенным, воскрешая для себя те уроки, которые давала ей мать. Вскоре Карамышев умирает, и через некоторое время Анна Евдокимовна выходит замуж во второй раз за известного масона, поэта, писателя и переводчика Александра Федоровича Лабзина, основателя масонской ложи и вице-президента Академии художеств. Этот брак оказался более удачен: у супругов были общие идеалы, одинаковые представления о добре и зле. По свидетельствам современников, Анна Евдокимовна оказывала всяческую поддержку мужу в его литературномистической и масонской деятельности и пользовалась уважением среди масонов.

В. Л. Боровиковский. Портрет Александра Федоровича Лабзина

Однако воспоминания воспитанницы Анны Евдокимовны Софьи Мудровой дают возможность увидеть Лабзину с неожиданной стороны. Мудрова вспоминала, как провинившиеся племянницы должны были целую ночь простаивать на коленях у ее комнаты в ожидании прощения, которое им все-таки не давалось, и они уходили в слезах, с глубоким сознанием своей собственной греховности. По отношению к воспитаннице-сироте Лабзина также проявляла предельную суровость: «Три раза в год она меня целовала, а именно: после причащения моего Святых Тайн, в день Светлого Воскресения и в день моих именин, а в прочее время подавала мне руку, после чего имела привычку отряхивать оную, как будто замаралась от губ моих».

В. Л. Боровиковский. Портрет Анны Евдокимовны Лабзиной с воспитанницей Софьей Мудровой

Но как писал Юрий Лотман: «Мемуары проникнуты восторженным отношением к Лабзиной, в них господствует не осуждение, а преклонение». Эти слова еще раз подтверждают наблюдения психологов, что насилие, пережитое в детстве или в подростковом возрасте, развязывает человеку руки, когда он становится взрослым. Он видит в насилии легитимный и эффективный способ решения проблем, в частности проблем воспитания. Тем более что общество в те времена негласно одобряло насилие по отношению к ребенку и женщине, поскольку они не до конца разумны, не могут сами понять, где добро и где зло, и их нужно принуждать для их же блага. И хотя вся жизнь Лабзиной доказывала, что женщина может своей волей выбирать добро и избегать зла, тем не менее их автор была сторонницей неусыпного контроля за душами юных девушек. Лабзина, Лабзину и Софью Мудрову можно увидеть на портретах Боровиковского.