Клеопатра. Последняя царица Египта - Артур Вейгалл Страница 58

Когда опасность миновала, Антоний снова уселся на носу и не уходил с этого места в течение целых трех дней. Час за часом он сидел, глядя на море; его руки были бессильно сложены на коленях, а разум – потрясен крайним отчаянием. По своей собственной глупости он потерял все, и вместе с собой в своем падении он уносил все надежды, все честолюбивые замыслы и счастье Клеопатры. Удивительно, что Антоний немедленно не покончил с собой, так как его страдания были жалки, и все же, когда корабли достигли, наконец, мыса Тенарон, южной оконечности полуострова Пелопоннес, он по-прежнему сидел на носу судна, уставившись перед собой. В конце концов Ирада, Хармиона и другие служанки Клеопатры убедили ее пригласить его в свою каюту; и после долгих уговоров супруги согласились поговорить друг с другом, а позднее поужинать; спать они легли вместе. Клеопатра не могла не жалеть своего несчастного мужа, протрезвевшего и с ужасом осознавшего свое положение. Полагаю, она утешила его, как могла.

Когда их корабль стоял на якоре, в гавань вошли несколько кораблей с беглецами с места сражения у Акция, которые сообщили ему, что флот Антония полностью уничтожен или захвачен, убито более пяти тысяч его воинов, но армия стояла непоколебимо и сдалась не сразу. При этой вести Клеопатра, которая была совершенно раздавлена своими бедами, по-видимому, посоветовала Антонию попытаться спасти остатки войска и послать гонцов к Канидию с приказом отправить легионы Антония с максимально возможной скоростью через Македонию в Малую Азию. Он так и поступил, а затем, послав за теми своими друзьями, которые прибыли к ним, стал умолять их предоставить его и Клеопатру своей судьбе и думать лишь о своей собственной безопасности. На эти цели он и царица вручили беглецам большую сумму денег, много золотой и серебряной посуды, а он написал для них письма своему управляющему в Коринфе с распоряжением обеспечивать им средства к существованию до тех пор, пока они не помирятся с Октавианом. В глубоком унынии побежденные военачальники пытались отказаться от этих даров, но Антоний, уговаривая этих людей принять их, «подбадривал их, – как пишет Плутарх, – со всем возможным великодушием и человеколюбием», так что они не могли удержаться от слез. Наконец флот Клеопатры снова вышел в море и направился к берегам Египта, прибыв много дней спустя в Паретоний, безлюдное место в 160 милях к западу от Александрии, где размещался небольшой римский гарнизон. Здесь Антоний решил спрятаться на некоторое время, пока более смелая Клеопатра отправится в столицу, чтобы предстать перед своим народом, и в течение нескольких недель он оставался в одиночестве в этом укрепленном пункте в пустыне. Несколько глинобитных хижин, пара пальм и небольшое укрепление на дороге в Кирену составляли это унылое поселение, которое во влажную сентябрьскую жару, вероятно, представляло собой особенно грустное и бесцветное зрелище. Эта часть побережья абсолютно бесплодна, и только те, кто бывал в этих местах летом, может понять необыкновенную тоску и полное одиночество этого выжженного солнцем укрепленного пункта. Медленно катящиеся разрушительные волны ударяют в песчаный берег с равномерной настойчивостью звонящего колокола, который отсчитывает годы жизни человека; пустыня расстилается вглубь от этого безрадостного побережья, унося взгляд к серой дымке далекого горизонта, а сверху с безжизненного от жары неба палит солнце. И в такой обстановке убитый горем Антоний оставался несколько недель, бродя вдоль берега в сопровождении лишь двух друзей. Один из них, некий Аристократес, греческий ритор, а другой – римский воин Луцилий, который, героически сражаясь на стороне врага при Филиппах, как мы уже читали, помешал пленению потерпевшего поражение Брута и был прощен Антонием в награду за его бесстрашие; он до последнего оставался преданным другом Антония.

Наконец один из его кораблей, зашедших в этот небольшой порт, видимо, принес ему вести о событиях у мыса Акций. После бегства Антония потрепанные остатки его флота, продолжавшие сражаться до самого заката, отошли назад в Амбракийский залив, и на следующий день Октавиан предложил им и сухопутной армии сдаться на хороших условиях. Однако никто не верил, что Антоний сбежал, и это предложение было отклонено. Но на следующий день кое-кто из вассальных царей сложил оружие, а после недели тревожного ожидания бежал Канидий. Часть легионов рассеялась по Македонии, а 9 сентября остатки армии сдались вместе с флотом. После этого Октавиан отплыл в Афины, где принимал изъявления покорности всех городов Греции, за исключением Коринфа. Он сразу начал массовое уничтожение приверженцев Антония, и, чтобы спастись, горожане в каждом районе начали осыпать почестями победителя, ставить его статуи и удостаивать его всяческих наград. Вскоре после этого к Антонию прибыл гонец с запада, сообщивший, что легионы, оставленные в Северной Африке, тоже перешли на сторону Октавиана, после чего он предпринял попытку покончить с собой. Однако его удержали двое верных друзей; его, находившегося в глубочайшей депрессии, они в конце концов убедили отплыть в Александрию, чтобы снова утешиться в обществе Клеопатры.