Жизнь в Древнем Египте - Адольф Эрман Страница 58

До изобретения этих сосудов принималось много мер, чтобы устранить очень пугавшую египтян опасность голода, если жертвы и магические заклинания не окажут нужного действия. В эпохи Древнего и Среднего царства покойному давали вечно хранящуюся еду – алебастровые изображения жареных гусей и деревянные кувшины для вина; предполагалось, что они с помощью некоей обитающей в них магической силы будут утолять его голод и жажду. Считалось, что этим же таинственным способом еда будет готовиться для усопшего в маленьких деревянных моделях кухонь, похожих на те, где его слуги раньше жарили для него говядину и готовили иные кушанья; а статуэтки слуг, трущих зерно на муку или месящих тесто, должны были обеспечивать покойного хлебом. Проявлением той же веры в магическую силу деревянных фигур была маленькая ладья с веслами, которую устанавливали возле гроба, чтобы дать умершему возможность путешествовать. Кроме фигурок слуг и матросов, которые заменяли умершему его земных домашних слуг, было еще много фигурок другого рода, которые должны были служить ему в качестве крепостных. Это были так называемые погребальные статуэтки, по-египетски называвшиеся «ушебти», то есть ответчики. Это странное название объясняется просто [285]. Мы уже упоминали, что египтяне представляли себе поля Эару, или блаженных, как страну необыкновенно плодородных пашен; там надо было пахать и жать, поливать и относить прочь землю так же, как на земных полях. Поскольку земля полей блаженных давала самые большие урожаи, мысль о том, чтобы возделывать ее, была всегда привлекательна для крестьян, из которых состояла основная масса египетского народа. Но с аристократами было иначе. На земле они никогда не шли за плугом и не брали в руки серп, а потому их совсем не радовало, что Осирис может вызвать их для работы на своих полях. Чтобы избежать такого неприятного случая, египтяне из верхов общества имели целые коробки маленьких деревянных и фаянсовых фигурок-ответчиков, чтобы каждый раз, когда при вызове на работу произнесут имя умершего, они отвечали на зов вместо него и делали вместо него работу. На земле богатый человек или писец на высокой должности перепоручал свою работу крепостным; теперь, с помощью этого изобретения, он мог поступать так же и в стране блаженных.

Если даже после всех этих предосторожностей умершему все же чего-нибудь не хватало для счастья и покоя, существовали еще амулеты, которые могли защитить его от любого зла. Это были маленькие подобия волшебных палочек и свитков папируса, амулеты для пальцев, священные глаза Гора и другие причудливые предметы – их клали рядом с мумией или вешали цепочку из них на ее шею. Постепенно спрос на эти амулеты возрос настолько, что их изготовление стало символом египетского ремесла. Как прекрасные вазы греков обнаруживают во всех странах, с которыми торговал этот народ, так же всюду, где вели торговлю египтяне, можно в изобилии обнаружить эти маленькие талисманы – символы их деятельной натуры и их безрадостного воображения.

Из того, о чем мы сказали выше, видно, что любой египтянин считал бы ужасным несчастьем не упокоиться после смерти в гробнице, которая соответствовала всем этим магическим требованиям. Поэтому каждый, кто не был беспечным или неверующим, начинал строить себе гробницу как можно раньше, то есть как только у него появлялись на это средства. Например, Уна, уже часто упоминавшийся современник царя Пепи, начал свою гробницу в то время, когда едва прошел половину своего служебного пути. Такое раннее начало строительства имело один недостаток: имена его сыновей были названы потомству без титулов. Не всем отцам везло так, как повезло Дадаемонху, древнему «казначею бога», который приготовил в своей гробнице место для своего сына, «когда тот был еще ребенком», и уже в это время смог назвать его своим преемником в должности. Для нас это может быть мелкой неприятностью, но для египтянина, который очень гордился своими титулами, было крайне важно, что он нашел интересное решение – оставил перед именем своего малолетнего сына пустое место, которое сын впоследствии мог заполнить рассказом о том, насколько он преуспел благодаря милостям царя. Мы вряд ли бы знали об этом обычае, если бы до наших дней не сохранилась стела, в которой сын позже забыл заполнить этот промежуток. Известен другой похожий случай, касавшийся жены: Хаемхет, «начальник житниц» царя Аменхотепа III, построил себе в Фивах великолепную гробницу еще до того, как заключил брачный договор. Он либо еще не был женат, либо не решил, кого из женщин своего гарема возведет в звание законной супруги. В его гробнице есть статуя сидящей рядом с ним его жены, но в надписи после слов «его дорогая жена, госпожа его дома» оставлено пустое место. Хаемхет умер, так и не решив, какое имя вписать.

Но даже самый благочестивый и самый осторожный человек мог умереть, не построив себе гробницу, поскольку, как учил своего сына мудрый Эней, «гонец приходит к тебе… точно так же, как к старым людям… не говори ему: «Я молод»… смерть приходит и забирает, как первый дар, младенца с груди матери так же, как человека, который стал старым».

В этом случае самым святым долгом тех, кто остался жить, было выполнить ради спасения души отца то, что он не смог сделать: соорудить ему гробницу «согласно тому, что он сказал, когда еще стоял на ногах». Такое случалось чаще, чем мы могли бы ожидать, поскольку на многих стелах, особенно относящихся к сравнительно позднему времени, есть надпись о том, что они были поставлены в честь отца «его любящим сыном, который поддерживает жизнь его имени».

Одним из обстоятельств, которые могли заставить человека откладывать постройку гробницы дольше, чем следовало, была высокая стоимость такого строительства. Многие люди, которых положение обязывало иметь собственную гробницу, не могли позволить себе эту роскошь. Из этого трудного положения был простой выход: многие, не смущаясь, захватывали древнюю усыпальницу – возможно, такую, которая принадлежала вымершей теперь семье и за которой уже никто не ухаживал. Если это была пещерная гробница, то стены при необходимости штукатурили и расписывали заново, если это была мастаба, ее перестраивали настолько, чтобы удалить выдающие уловку надписи [286]. Но этот удобный способ считался не совсем безгрешным, и по-настоящему набожный человек предпочитал строить себе гробницу «на чистом месте, на котором еще никто не построил себе гробницу; он также строил свою гробницу из нового материала и не присваивал ничьего имущества». Другие получали от щедрот фараона помощь, чтобы надлежащим образом построить и снабдить всем, что полагается, свои гробницы. Например, царь Менкаур (Менкаура или Микерин), очевидно, в то время, когда возводил пирамиду для себя самого, отдал приказ, чтобы пятьдесят его царских рабочих под руководством мемфисского верховного жреца построили гробницу для одного из его дворцовых чиновников, которого звали Дебхен. Царь также приказал привезти для него из каменоломен Туры (каменоломни Тура располагались на правом берегу Нила немного ниже по течению по отношению к Мемфису, раскинувшемуся на левом берегу. – Ред.) двустворчатую ложную дверь, которую затем украсил для него резьбой царский архитектор. Царь Сахур (второй царь V династии. – Ред.) тоже подарил своему главному врачу дорогую ложную дверь, которая была украшена резьбой на глазах у самого фараона его собственными художниками и окрашена в цвет лазурита. Судьба этого подарка была такой же, как у многих царских подарков: очень скромная гробница – а только такую смог построить на свои средства этот ученый муж – выглядит еще беднее от этого щедрого царского дара. Другим своим верным слугам этот фараон присылал через «казначея бога» на «больших грузовых кораблях царского двора» гробы с крышками, вытесанные для них в каменоломнях Туры. Во времена Среднего и Нового царства добрый бог нередко дарил статуи, которые египтяне ставили для заупокойных служб в гробницу или в храм. На многих из этих скульптур мы и сегодня можем прочесть, что они были «даны царем как награда».