Александр II - Александр Яковлев Страница 58

К этому времени Елизавета Дмитриевна пережила немало. Оставшееся после смерти мужа хорошее состояние все ушло в уплату за долги, необъяснимым образом тучей свалившиеся ей на голову. Распродав имущество с молотка, она перебралась к сыновьям в Петербург, и тут смогла забыть все московские горести.

А еще гордилась Дмитрием Милютиным его жена, Наталья Михайловна, дочь покойного участника Отечественной и русско-турецкой войн генерал-лейтенанта Михаила Ивановича Понсэ.

Любимым присловьем Дмитрия была суворовская поговорка: «Служить, так не картавить, а картавить, так не служить». Не питая ложных иллюзий и вполне рассчитывая свои возможности, он всего себя отдавал главному своему делу – русской армии. С воцарением Александра Николаевича открывались новые, далеко идущие перспективы, предвиделась возможность проведения коренных реформ в армии. Дмитрий много думал об опыте прусской и французской армий, написал немалое количество докладных бумаг по начальству. Инициативы генерала Милютина, а равно его деловые способности были давно известны. К нему прислушивались, и особенно его привечал князь Александр Барятинский, фигура в нашем повествовании новая, но весьма примечательная.

26 августа 1856 года было официально объявлено о производстве генерал-лейтенанта Барятинского в генералы от инфантерии (мимо множества генералов старше его летами и выслугой, терпеливо ждавших чина «полного генерала») и назначении его командующим Кавказской армией и царским наместником на Кавказе.

Князь Александр Иванович был почти ровесником государя и одним из друзей его. (Примечательна дружба Николая Павловича и его сына с потомками убийц их деда и прадеда Петра III – Орловым и Барятинским.) Назначенный в 1837 году адъютантом цесаревича, он быстро приобрел его доверие и расположение. Они были на ты.

Барятинский не был обременен познаниями, в свое время даже не выдержал экзамена в Николаевском училище, откуда вынес преимущественно навыки верховой езды и знание разгульных песенок Михаила Лермонтова. Но молодой князь прекрасно говорил по-французски, ловко танцевал, был в обществе остроумен, любезен, весел – «чего ж вам боле?»

Учение не привлекало князя, но следует отдать ему должное, он проглядывал книги по истории, политэкономии. Это давало ему возможность в разговоре сказать нечто новое и серьезное, что в глазах света придавало дополнительное достоинство: «Блестящий молодой человек – красив, богат, знатен, элегантен и учен». Это же возвышало его в глазах наследника, от которого князь ждал многого во всех смыслах.

Их было четверо, братьев Барятинских: Александр, Владимир, Анатолий и Виктор. Средние были генерал-майорами свиты и командовали первыми гвардейскими полками – Преображенским и Кавалергардским, правда, особыми талантами не блистали и делали карьеру именем. Младший Виктор пошел по морской части, был скромен, не гнался за чинами и крестами и искренне любил старшего Сашу.

В младые годы Барятинский руководствовался пословицей «На наследника надейся, но и сам не плошай». По матери он был в родстве с Голштейнской династией, близкой царской семье по крови. Воображение его однажды было пленено мыслью о возможности добиться брака с великой княжной Ольгой Николаевной, любимицей всемогущего императора, похожей на него своей холодной красотой.

При вдохновенной поддержке матери князь Александр начал обдуманный приступ великой княжны, но принужден был отступить. Объект его вожделений был не просто молодой девушкой, которой, без сомнения, льстило ухаживание молодого красавца. Ольга Николаевна была натура в наибольшей степени схожая со своим отцом, обладала рассудком холодным и характером честолюбивым. Что ей был князь Барятинский, если она отказывала владетельным немецким государям на том основании, что они не имеют королевского титула. Князь Александр мог ей предложить лишь княжескую корону, Ольга Николаевна мечтала о королевской.

Место возле солнца теплое, но и опасное – сгореть можно. Князь Александр страшился Николая Павловича, который не поколебался бы уничтожить его при открытом выражении честолюбивых намерений. Князь хитрил. Конечно, светская молва все замечала и все жадно обсуждала, взвешивая шансы Барятинского. Слух дошел-таки до Николая Павловича, и тот по естественной отцовской ревности и по задетому чувству гордости мгновенно охладел к Барятинскому. Открыто придраться было не к чему, но сердитый император долго не давал адъютанту сына полковничьего чина. Александр Николаевич сочувствовал другу, а помочь никак не мог.

В 1846 году Ольга Николаевна вышла замуж за наследного принца Вюртембергского, вскоре ставшего королем под именем Карла I. К этому времени ничуть не опечаленный Александр Барятинский служил на Кавказе. Его уход на «дикий» Кавказ от вполне расположенного к нему цесаревича, от светской жизни, от удобств повседневного существования столицы был необъясним и вызвал всеобщее удивление. Большой недоброжелатель Барятинского (а равно и всего светского, придворного и чиновного Петербурга) князь Петр Долгоруков считал, что этот «хитрый, бездарный, самонадеянный пустозвон», «ленивый и ограниченный», поступил так лишь для получения генеральских эполет и сохранения милости цесаревича, от которого его отталкивал более ловкий Сашка Адлерберг.

Догадка вполне правдоподобная, но справедливости ради стоит заметить, что соответствуй князь Александр той характеристике, которую ему дал Долгоруков, он остался бы в Петербурге, где хватало возможностей для утоления честолюбия. Нет, Барятинский был сложнее, был цельной и искренней натурой. Он потерпел поражение в одном месте и отправился за победой в другое. Кстати, недоброжелатель его признает «бесспорно отменную храбрость» князя, не раз проявленную в боях с горцами.

Первая встреча и знакомство его с Дмитрием Милютиным произошли тогда. Один полковник приехал с Кавказа и долго и подробно делился с другим своими воспоминаниями, мыслями и соображениями о ходе войны, о действиях наших войск, о командирах и солдатах.

Милютин давал читать Барятинскому свою старую записку «О средствах и системе утверждения русского владычества на Кавказе». В начале ее Милютин указывал, что покорение Кавказа невозможно лишь в результате военных действий, а должно сочетаться с определенной политикой, обеспечивающей «моральное влияние» русского правительства на горские народы.

«Чтобы горцы терпеливо несли иго русского владычества, одно необходимое условие то, чтобы они были убеждены в неприкосновенности их религии, обычаев и образа жизни… мы должны всеми силами стараться согласовать наше владычество с интересами самих горцев как материальными, так и нравственными… Горцы должны быть убеждены, что Россия так могущественна и велика, что не имеет никаких притязаний на их ничтожное достояние…» Руководствуясь названными принципами, он предлагает создать по всей территории Кавказа сеть крепостей с достаточно сильными гарнизонами, способными обеспечивать повиновение в прилегающих к ним районах, а в заключение указывает, что все это окажется недостаточным, если правительство не сможет направить на Кавказ способных, надежных и честных людей, которые стали бы во главе военной и гражданской администрации.

Записка инициативного тогда еще штабс-капитана осталась без последствий. В царствование Николая Павловича предпочтение отдавалось силе. Теперь же Барятинский не мог не оценить деловитость и дальновидность Милютина и обещал ему «продвинуть» его идеи, ведь их полковничьи эполеты весили по-разному.