Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики - Адам Туз Страница 57

Реальное значение этих скромных цифр станет для нас ясным, если мы сравним их с ценами, в которые германским домохозяйствам обходилось удовлетворение элементарных потребностей ^[429]. Килограммовая буханка черного хлеба в 1930-е гг. стоила 31 пфенниг, что соответствовало получасу труда многих низкооплачиваемых германских работников. Главной пищей германского рабочего класса служил картофель. Пять килограммов картофеля обходились всего в 50 пфеннигов. Килограмм бекона стоил половину дневного заработка— 2 марки 14 пфеннигов. Чрезвычайно дорогим было масло. В 1936 г. цена килограмма масла составляла 3 марки 10 пфеннигов. 250-граммовый кусок масла стоил больше часового оклада. Выражение «плакать над пролитым молоком» приобретет новый смысл, если учесть, что литр этой драгоценной жидкости стоил 23 пфеннига. Едва ли можно было назвать дешевыми и яйца, стоившие по 1,44 марки за дюжину. И даже пиво, отпускавшееся по цене в 88 пфеннигов за литр, представляло собой серьезную нагрузку на продовольственный бюджет рабочих. Неудивительно, что большинство немцев жило на скромном и однообразном рационе, состоявшем из хлеба и джема, картошки, капусты и свинины, запивавшихся водой и небольшим количеством молока и пива. Отсюда и презрительное прозвище немцев «Kraut» («капустник»), популярное во Франции и Великобритании. Кроме того, немцы в больших количествах потребляли натуральный и суррогатный кофе – почти по 5 килограммов в год. Наконец, они были заядлыми курильщиками, выкуривая по две сигареты на человека в день. При цене в 3 пфеннига за штуку сигареты были удовольствием, которое могли себе позволить даже самые бедные. В среднем в домохозяйствах рабочих расходы на пищу, напитки и табак в целом составляли от 43 % до 50 % бюджета ^[430]. Еще 12 % приходилось на плату за проживание, которая, таким образом, составляла в среднем домохозяйстве немецких рабочих всего 24 рейхсмарки в месяц. Еще 5 % шло на оплату коммунальных услуг. На все прочие расходы, в том числе на одежду, хозтовары, транспорт, медицину, страхование и оплату социальных расходов и образования, в домохозяйстве из четырех человек оставалось всего 67 рейхсмарок в месяц. Пара мужских ботинок стоила 10 рейхсмарок. Замена подметок на ботинках обходилась в 4 рейхсмарки. Детскую обувь не удалось бы купить намного меньше, чем за б рейхсмарок – дневной заработок большинства рабочих. Если главе семейства требовался новый костюм, то его покупка поглощала буквально весь располагаемый доход семьи.

Понятно, что в гитлеровской Германии лишь незначительное меньшинство населения жило в условиях, которые мы бы сегодня определили как комфортабельные ^[431]. И это подтверждается при сравнительном рассмотрении стран мира. В 1929 г. Ford Motor Company заказала исследование о том, какой заработок потребовался бы ее рабочим в каждой из 14 европейских стран, где у нее имелись филиалы, чтобы уровень жизни этих рабочих соответствовал бы уровню жизни самых низкооплачиваемых работников завода в Дирборне (Мичиган) ^[432]. Это исследование, проводившееся Международным бюро труда (International Labour Office) в Женеве при финансовом содействии США, показало существование громадного разрыва между Америкой и Европой. Вероятно, не стоит удивляться тому, что особенно показательным был разрыв между просторами Среднего Запада и перенаселенными европейскими городами в том, что касалось жилищных условий. Даже для самых низкооплачиваемых детройтских рабочих стандартом была квартира в четыре с половиной комнаты. Это привело тех, кто проводил исследование во Франкфурте и Берлине, в некоторое замешательство, поскольку там «трудящиеся редко жили» в таких просторных апартаментах. Ежегодная квартплата за простую квартиру в четыре с половиной комнаты составляла по крайней мере 1020 рейхсмарок. Если же она была оснащена такими удобствами, считавшимися в США элементарными, как отдельные ванная комната и кухня, туалет и водопровод, то квартплата могла достигать 1380 рейхсмарок. Это было примерно в четыре раза больше того, что аналогичная трудящаяся семья в Германии реально тратила на жилье. В целом для того, чтобы в начале 1930-х гг. жить как в Детройте, во Франкфурте или в Берлине требовался доход от 5380 до 6055 рейхсмарок, который подавляющее большинство германских трудящихся могло получать только в самых смелых мечтах.

Любому, кто имеет современное экономическое образование традиционного толка, решение германской проблемы покажется очевидным. Для того чтобы избавиться от относительной бедности, Германия нуждалась в общем экономическом росте, основанном на технических изменениях и накоплении физического и человеческого капитала. Это позволило бы повысить производительность труда и заработки и снизить цены на высококачественные товары, что обеспечило бы общий рост уровня жизни. По самым грубым прикидкам, сделанным на основе долгосрочных тенденций роста немецкой экономики, Германия отставала от США на 25–30 лет. И как в Третьем рейхе, так и за его пределами, безусловно, раздавались голоса, выступавшие именно за такой подход ^[433]. К концу 1920-х гг. широкое распространение уже получили такие понятия, как «продуктивизм» и «рационализация» ^[434]. В немецкой промышленности, оправившейся от рецессии, в условиях сжатия рынков рабочей силы, начавшегося в 1930-х гг., широкое распространение получили рационализация и инвестиции в новые средства производства. Как мы увидим ниже, к началу 1940-х гг. немецкая промышленность переживала невиданный в ее истории инвестиционный бум. Кроме того, нацистский режим систематически уделял внимание и своему «человеческому капиталу». Совершенствование системы подготовки кадров для промышленности интенсивно обсуждалось еще в 1920-е гг. А начиная с 1933 г. государство оказывало крупномасштабную поддержку системе ученичества и обучению на рабочем месте. Наряду с другими требованиями следовало создать совершенно новые кадры опытных металлистов для заводов, работавших на люфтваффе. В рамках пропагандистской кампании восхваления германских трудящихся Третий рейх установил норму, согласно которой каждый молодой немец должен был стремиться по крайней мере к статусу рабочего средней квалификации ^[435]. И это были не просто слова. В 1939 г. лишь 30 тыс. молодых людей, окончивших школы, влились в ряды неквалифицированных трудящихся, по сравнению с 200 тыс. в 1934 г. Для многих семей рабочего класса 1930-е и 1940-е гг. стали периодом реальной социальной мобильности – не в смысле проникновения в средний класс, а в рамках иерархии навыков внутри рабочего класса, что дало одному автору основания для заявления о «депролетаризации» германских трудящихся ^[436].