Штрафбаты выиграли войну? Мифы и правда о штрафниках Красной Армии - Владимир Дайнес Страница 57

О дальнейшем наступлении с имеющимися силами нечего было и думать. Командир батальон погиб, его сменил капитан Аморашвили, который приказал подразделениям перейти к активной обороне и во что бы то ни стало удержать занятые позиции. Штрафники не спешили использовать свое право уходить после ранения в тыл как искупившие вину. Бои за плацдарм становились все ожесточеннее. Части 46-й стрелковой дивизии, в составе которой сражалась штрафная рота, в полдень 13 сентября сомкнули свой правый фланг с морскими пехотинцами, наступавшими на Арбузово. Плацдарм значительно расширился. Остатки штрафных рот перебросили на левый фланг 46-й стрелковой дивизии, к дороге между Кировским поселком и Синявино. С утра противник после мощной артиллерийской подготовки при поддержке авиации перешел в наступление, но штрафники стойко удерживали занимаемые позиции.

В романе В.П. Астафьева «Прокляты и убиты», в книге второй «Плацдарм», о применении штрафных подразделений при форсировании Днепра осенью 1943 г. говорится следующее:

«Еще только-только прах земной и дым успели приосесть, после первой волны бомбардировщиков на полоске берега, по речке Черевинке и по оврагам рассредоточилась, потопталась, пошебуршилась и мешковато пошла в атаку штрафная рота. Без криков «ура», без понуканий, подстегивая себя и ближнего товарища лишь визгливой матерщиной, сперва вроде бы и слаженно, кучно, но постепенно отсоединяясь ото всего на свете. Оставшись наедине со смертью, издавая совершенно никому, и самому атакующему тоже, неведомый, во чреве раньше него самого зародившийся крик, орали, выливали, себя не слыша и не понимая, куда идут, и чего орут, и сколько им еще идти – до края этой земли или до какого-то другого конца, – ведь всему на свете должен быть конец, даже Богом проклятым, людьми отверженным существам, не вечно же идти с ревом в огонь. Они запинались, падали, хотели и не могли за чем-либо спрятаться, свернуться в маняще раззявленной темной пастью воронке. По «шурикам» встречно лупили вражеские окопы. Стоило им подзадержаться, залечь – сзади подстегивали пулеметы заградотряда. Вперед, только вперед, на жерла пулеметных огней, на харкающие минометы, вперед, в геенну огненную, в ад – нету им места на самой-то земле – обвальный, гибельный их путь только туда, вон, к рыжеющим бровкам свежевырытых окопов…»

Об участии штрафных рот в форсировании Днепра осенью 1943 г. пишет и генерал армии П. И. Батов, командовавший тогда 65-й армией [276]. Его воспоминаниями мы и воспользуемся.

Начальник оперативного отдела штаба армии Ф.Э. Липис, вернувшийся из 118-го артиллерийского полка полковника В. Л. Болдасова, который был выделен для обеспечения огнем десантной группы 69-й дивизии, докладывал командарму:

– Артиллеристы и стрелки прекрасно понимают друг друга. Командир второй батареи лейтенант Бутылкин отлично ладит с комбатом Кулешовым. Он переправляется первым рейсом. Провели совместный митинг. Между прочим, выступал подполковник Сидоров, замполит полка. Как его слушали!.. Завидую людям, у которых слово, как огонь, зажигает… Сидоров тоже идет с первым десантом. Вот кому счастье!..

Начальник политотдела армии полковник Х.А. Ганиев, присутствовавший при докладе, сказал:

– …Александр Васильевич Сидоров там будет на месте, он опытный десантник, я его видел при форсировании Сева. Но меня тревожит состав десантного батальона сто двадцатого полка. Я сейчас из шестьдесят девятой. Кузовков мудрит…

– В чем?

– Он включил штрафную роту в состав батальона и поставил на главном направлении форсирования.

– А может, это неплохо? – сказал член Военного совета армии Н. А. Радецкий.

– Как с такими людьми можно рассчитывать на успех? – горячо воскликнул Ганиев. – Кто в штрафной роте? Разве это бойцы!..

«Среди штрафников было много окруженцев, кто в первые дни войны не пробился к своим, – пишет Батов, – а осел в деревнях на оккупированной врагом территории. Они были виноваты. Но мы не могли отказываться от них. Прежде всего, дивизии крайне нуждались в пополнении, так как в боях на Севе, Десне и сожских плацдармах понесли потери и теперь имели едва половину штатной численности. Готовясь к броску через Днепр, армия наконец получила 2 тысячи солдат за счет местной мобилизации. Прибыли и новые штрафные роты. Вопрос был в том, сумеем ли мы поднять их и поставить на ноги. Установка Ганиева говорила «нет». Несомненно, он по горячности ошибался».

– Штрафники могут стать неплохими солдатами, если к ним подойти по-человечески, – говорил начальнику политотдела Радецкий.

Генерал Батов позвонил командиру 69-й стрелковой дивизии И. А. Кузовкову:

– Как вы намерены использовать штрафную роту, Иван Александрович?

– Товарищ командующий, рота маршевая, в ней пятьсот человек. Если ничего не предпринять, это будет неуправляемое подразделение и понесет большие потери. Полагаю целесообразным направить весь рядовой состав стрелковых рот второго батальона сто двадцатого полка на пополнение других подразделений полка, а в этот батальон целиком передать штрафников. Без изменений оставлю только пулеметную и минометную роты. Это будет полнокровный батальон, с надежным командным составом – от комбата до сержантов. В нем останутся и все коммунисты из солдат.

– Не опасаетесь? Не подведут штрафники?

– Людям надо же верить, – сказал комдив. – Я разговаривал с ними. Убедился, что понимают свою вину перед Родиной. Будут драться. Я им на митинге обещал, что буду ходатайствовать за них перед Военным советом армии, как только выполнят задачу в роли передового батальона. И коммунисты с ними работают.

– Хорошо. Пусть будет по-вашему. Но предупреждаю – основательно поработайте с каждым человеком… Загляну и проверю…

Штрафники оправдали возлагавшиеся на них надежды. Вместе с частями 69-й стрелковой дивизии они успешно форсировали Днепр, обеспечив преодоление реки главными силами 65-й армии.

Отдельная штрафная рота 70-й армии (командующий генерал-полковник В. С. Попов) 1-го Белорусского фронта в октябре 1944 г. принимала участие в захвате плацдарма в междуречье Вислы, Буга и Нарева. Г.Г. Высоцкий, командовавший тогда отдельной штрафной ротой, вспоминал: «В междуречье Вислы, Буга и Нарева части 38-й стрелковой дивизии пошли на захват плацдарма. С ходу рота вошла в прорыв первой линии обороны немцев. Одна контратака фашистов следовала за другой. Земля дрожала от взрывов. Слева и справа перли танки и самоходки, бомбила авиация, гремела артиллерия, строчили автоматчики и бухали минометы. Редкие часы затишья сменялись более жестокими атаками противника» [277]. Несмотря на все усилия врага сбросить отдельную штрафную роту с плацдарма, она сумела его удержать.

Осенью 1944 г. войска 65-й армии вели ожесточенные боевые действия за расширение наревского плацдарма. Об этом подробно рассказывает генерал армии П.И. Батов [278]. Плацдарм, захваченный соединениями 65-й армии, вынуждал противника постоянно держать значительные резервы для парирования удара. Поэтому он решил мощным ударом разгромить войска армии, сбросить ее остатки с плацдарма и стабилизировать линию фронта на правом берегу Нарева. Вот как 4 октября развивались события на плацдарме. Ударная группировка противника (около 33,7 тыс. человек, до 400 танков и штурмовых орудий и свыше 1 тыс. орудий и минометов) нанесла внезапный удар в стык 18-го и 105-го стрелковых корпусов [279]. Малочисленные соединения 105-го стрелкового корпуса не выдержали удара превосходивших сил врага и во второй половине дня были оттеснены на близкие подступы к Нареву. Бой шел в 800 м от реки. Несмотря на большие потери, противник продолжал рваться к Нареву. Только благодаря вводу в сражение 1-го гвардейского танкового корпуса, 15-й и 44-й гвардейских стрелковых дивизий, ранее выведенных с плацдарма на левый берег, 1-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады и подвижного отряда заграждения армии, а также ударам 16-й воздушной армии фронта к исходу дня наступление противника было приостановлено. В этом сражении принимал участие и 8-й отдельный штрафной батальон, который, по воспоминаниям А.В. Пыльцына, понес большие потери. «После войны авторы некоторых публикаций стремились показать, – пишет Пыльцын, – что штрафники заранее были обречены быть смертниками, что штрафбаты, как и армейские штрафные роты, были подразделениями, обреченными на гибель. Да, за все то время, что мне довелось прожить в штрафном батальоне, этот «наревский» период был почти единственным, который мог бы подтвердить эти суждения. И сами штрафники вправе были думать так же». [280]