Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй - Александр Никонов Страница 57

Аналогичный конвейер был у металлообработчиков — формовщики, жестянщики, полировщики. Конвейерное производство было внедрено в сукновальных и красильных мастерских, в булочных, в керамическом производстве. Иногда специализация доходила до того, что в одном городе делали одну деталь, в другом другую, как это происходило в мебельном производстве: ножки для кушеток привозили из Делоса, металлические инкрустации — из Капуи, а сборочный цех находился в Помпеях. Даже такую мелочь, как канделябры, делали в двух городах — верх в Эгине, а низ в Таренте… Проходит всего сто лет — и эта блистательная империя рушится.

— Смотрите, как гибнет любая цивилизация, в том числе и наша так погибнет… — продолжает рисовать перспективы Черный. — Сначала она расширяется до естественных пределов. Наша глобальная цивилизация уже расширилась до пределов, дальше некуда — земной шар занят весь. Но на верхних этажах системы продолжается численный рост. Потому что внизу — только крестьяне и никто не хочет спускаться сверху вниз. Никто не хочет работать в поле. Все хотят вверх. И волей-неволей придется людей снизу привлекать для работы на верхних, управленческих этажах — просто потому, что отпрыски тех, кто жирует наверху, уже делать ничего не могут. Это известный эффект, еще Горький отмечал, что в российских купеческих семьях третье поколение уже ни на что не годно.

…Действительно, было такое и в Риме. Первый век нашей эры. Бывший раб императора Тиберия, вольноотпущенник Этруск, уроженец Смирны, управляет государственной казной Рима. Доходы от государственных золотых приисков Иберии, зерно с африканских полей, деньги от жемчужных отмелей, хрустальных заводов Александрии, императорских лесов Нумидии, торговые пошлины морских портов — все это стекалось в Рим и было в ведении бывшего раба. Ежедневно через его руки проходили огромные суммы — на содержание армии, на раздачу хлеба, строительство дорог, водопроводов, плотин, на устройство зрелищ для плебса, постройку дворцов и храмов, чеканку монеты… Я перечисляю все это, чтобы вы представили объем работы. Этруск мало спал, отклонял все приглашения на званые обеды и ужины, часто забывал поесть, все время думал только о работе и никогда не отдыхал. Лучшие поэты того времени — Стаций и Марциал сочиняли об этом трудоголике оды.

При императоре Клавдии другой вольноотпущенник заведовал отделом имперской канцелярии. У него умирает младший брат. И вот как утешает начальника отдела Сенека: «Ты не имеешь права предаваться беспредельному горю, и это не единственное право, которого ты лишен: ты не можешь также посвятить сну часть своего дня, убежать от деловой сутолоки и провести свой досуг среди мирных полей; не можешь развлечься путешествием от усидчивых занятий, связанных с твоим трудным постом… Тебе запрещены тысячи вещей, которые вполне доступны простому смертному. Ты не принадлежишь самому себе. Столько тысяч аудиенций… столько жалоб, которые ты должен привести в порядок, целые потоки дел, которые текут к тебе со всех сторон земного шара… все это требует напряжения всех сил ума. Нет, ты не имеешь права плакать…»

Кстати, обратите внимание на оборот Сенеки «со всех сторон земного шара». И римляне, и греки прекрасно знали, что Земля — шар. Эратосфен даже вычислил диаметр нашей планеты. А в Средние века про это как-то забыли. Одичали…

Человек, которому посвятил вышеприведенные строки Сенека, отвечал в имперской канцелярии только за прием прошений и жалоб. А его коллега Абаскант заведовал перепиской императора с провинциями. Он рассылал приказы и эдикты императора во все части света, из его циркуляров провинциалы узнавали о назначении новых трибунов, командующих и центурионов, а к нему со всего мира тянулась самая разнообразная информация: известия от войск, дислоцированных на Ефрате, Рейне, Дунае, в Британии, Испании, Африке; сведения о разливе Нила и дождях в Африке, на основании которых он делал прогноз о грядущем урожае, новости от политической разведки… Он тоже мало спал, ел довольно скромно (если вообще не забывал принять пищу, что бывало довольно часто).

Это были новые люди, по сути, варвары, когда-то приведенные в Рим в рабских кандалах. Сенаторы и патриции их презирали. Но льстили при нужде. Потому что сами так работать не могли и не хотели.

А чем же занимались отпрыски богатых патрициев в то время, как бывшие кандальники держали империю? Разгулами они занимались. Юлий Цезарь, Тиберий, другие императоры пытались остановить распад, начавшийся внутри римских голов — принимали эдикты против безделья. Цезарь запрещал золотой молодежи Рима путешествовать, чтобы хоть как-то привлечь их к вопросам управления страной. Все впустую!.. Заметьте, Тиберий и Цезарь жили в самом начале периода Империи, когда до краха еще были долгие золотые века.

Нет, опять-таки, я не хочу сказать, что роскошь погубила Рим! Если в обществе есть ротация кадров, социальная мобильность, если бывшие рабы могут прекрасно управлять делами империи — с чего бы гибнуть империи с такой великолепной сменой крови? А касательно бездарных отпрысков в третьем поколении… Деньги, как любой ресурс, имеют одну отличную особенность — они утекают от тех, кто не может их удержать по скудоумию и бесталанности, и притекают к тем, у кого им хорошо работается. Не в роскоши дело…

Люди изменились, да. Страна изменилась. Прежний деревенский чертополох превратился в нежную оранжерейную орхидею. Проблема падения Рима в том, что у римского государства не хватило финансов на содержание оранжереи. Когда денег хватало, все шло прекрасно. Но потом расходы превысили поступления. И цветок скукожился. Чертополох снова заполонил пространство…

— Итак, в третьем поколении отпрыски богатых родителей — полное ничто. А куда их девать, детишек, родных, но бездарных? — поднимает палец Черный. — Начинают создаваться синекуры — искусство, культура, фонды, никому не нужные должности… И социальная пирамида начинает превращаться в гриб — наверху разросшаяся шляпка, внизу — тонкая ножка.

— Григорий Пантелеймонович, что вы имеете против грибов? Все большее число людей перемещается наверх по социальной лестнице и хорошо живет. Что плохого?

— То, что все большее число людей занимается делом, для существования системы не нужным!

— Ну и что, если система может их содержать?.. Сейчас в Америке один фермер в состоянии прокормить 60 человек. Поэтому в США, если мне память не изменяет, всего 4 % населения живет в деревне. И кормят нацию. А остальные пусть пишут свои графоманские стишки, работают в сфере услуг, адвокатуре, живут на деньги благотворительных фондов. В чем проблема?

— В том, что люди наверху от этого деградируют. А люди внизу, видя, что кому-то не приходится горбатиться в поле и у станка, тоже хотят наверх. И ножка гриба все сужается и сужается. Пока он не начинает рушиться — как настоящий перезрелый гриб. А на обломках распада начинаются конфликты и войны… Один мой приятель, связанный с академией МВД, сказал мне однажды, что на Земле каждый третий человек не имеет работы, никогда ее не имел и не имеет шансов найти работу. «И чего вы с ними собираетесь делать?» — спросил я его. Он ответил: «Понаставим везде игровых автоматов, пусть играют».

— Не самый плохой вариант. Лучше пусть играют, чем бегают по Гарлему с пистолетами или, как африканцы, палят друг в друга из автоматов Калашникова.