Уроки русского. Роковые силы - Виктор Кожемяко Страница 57
Уроки русского. Роковые силы - Виктор Кожемяко читать онлайн бесплатно
Кожинов, будучи не только мыслителем, как вы сказали, но и ученым, владеющим научным мышлением, все явления, которые он брал для рассмотрения, прокатывал именно через научное мышление. И через художественное, через религиозное, через историческое, то есть через разные способы анализа, но не отклоняясь от жестких стандартов, принятых в науке.
В.К. Теперь скажите, как он рассматривал наше будущее?
С.К.-М. Кожинов, в отличие от Крупина, например, не мог просто так уповать на Бога, на историю. У него не были разработаны до конца, но имелись веские основания считать, что не может нынешняя катастрофа, при всех ее масштабах и опасности, нас распылить, окончательно подсечь корни нашей культуры. Носители русской культуры сохранятся и через несколько десятков лет все равно войдут в нее. У него были друзья и в других странах, глубоко проникнутые русской культурой. Даже в них, в таких людях, могут быть сохранены и размножены гены русской культуры. То есть он оценивал, насколько русская культура и тип русского человека, его взгляд на мир, на других людей, на землю укоренились в человечестве. И пришел к выводу, что эта катастрофа нас не сломает. Хотя, конечно, много будет потерь. Такая мысль и для меня была важна, потому что это — не упование людей, которые боятся взглянуть правде в глаза. Вот верят — и все, иначе, как говорится, и жить не могут. Большинство, я бы сказал, на таком уровне верят.
В.К. Да, конечно.
С.К.-М. Кожинов совершенно не такой человек. Его вера основана на том, что он подвергает нашу нынешнюю реальность очень многим анализам.
В.К. Так вот потому он и особенно ценен с этой точки зрения! Потому я с вами и говорю об этом.
С.К.-М. Та мысль повторялась в течение многих лет в ходе наших разговоров.
В.К. Какая мысль?
С.К.-М. Что нас еще не сломают и в этот раз. Не добьют, не распылят наши культурные гены, так что их потом и не соберешь.
Я-то видел, что есть очень большая опасность именно в этом. Бухгалтерский анализ говорит, что до сих пор велика опасность. Однако считаю — мысль его верная. Мы должны превратить ее в разработанную объяснительную модель. И она не должна нас разоружать, потому что стопроцентной гарантии все равно нет. Но, если мы очухаемся, как говорится, и начнем действовать, то у нас очень большая надежда, почти уверенность, что есть возможность вылезти из этой ямы, в которую нас ввергли.
К этой мысли Кожинов пришел все-таки не эмоционально. К этому подводит многое из того, что он делал все последние десять лет. Думаю, через некоторое время мы сможем ее доработать до более полного рассуждения.
В.К. Это очень важно. Это — ваша теперь, Сергей Георгиевич, задача.
С.К.-М. Есть люди, которые Кожинова читают и находятся на уровне его метода. Вот сложилось такое сообщество, которое можно назвать его цехом в России, а может быть, и вне России. Тот же Паршев, например.
В.К. Да-да, которого он высоко ценил наряду с вами. Высоко оценивал его книгу «Почему Россия не Америка».
С.К.-М. Так вот, продолжатели есть. И они работают.
Я почти не говорил о личности Вадима Валериановича. А это — удивительная во многих отношениях личность, и была почва для ее появления. Как человек он не был ведь очень лиричным в отношениях. Это был человек довольно жесткий, я считаю. И он совершенно не старился интеллектуально! Был, как очень боевая лошадь, — рабочая, сухая и жесткая.
В.К. А как он старался поддержать, помочь, дать трибуну людям, которых считал интересными и значительными по их мысли, по открытиям! Вот вас он же мне рекомендовал с рассыпанной тогда вашей книгой в издательстве «Молодая гвардия». И того же Андрея Паршева. Он о нем все время говорил. Это в моих глазах исключительно ценное качество. Или, вспомните, певцы Николай Тюрин и Александр Васин, которых мало кто слышал, а он с ними носился в хорошем смысле этого слова. Потому что понимал — талант дорогого стоит. И очень хотел, чтобы это поняли другие, чтобы оценили! Согласитесь, это же замечательное свойство человека…
С.К.-М. Да, без него беднее гораздо стало.
…Январь 2002 г.
Уход Вадима Кожинова стал самой большой потерей для меня за последние годы. Когда мне сказали, что он умер, возникло такое чувство, будто в жизни образуется провал. Какая-то невосполнимая и неодолимая пустота.
Это может показаться чрезмерным, но пишу о том, что чувствовал. А дальше попробую объяснить — почему.
Я был его младшим современником (он с тридцатого года, я — с тридцать пятого), так что мое восприятие Вадима Кожинова — это именно восприятие несколько более молодого современника, пережившего многое из истории нашей страны в одни годы с ним, о многом из того, о чем он напишет, тоже задумывавшегося, но лишь с его помощью сумевшего нечто важное постичь. В этом смысле таких, как я, конечно, немало. И, думаю, по этой-то причине в первую очередь история моего знакомства с ним может представлять некоторый интерес.
Есть тут и еще одна сторона. Для меня это было не просто знакомство, но и сотрудничество. Я был не только его читателем, а с некоторых пор даже как бы соавтором. Ну, если скромнее и точнее — собеседником «по службе», представляя как журналист «Правду» и, позднее, «Советскую Россию». Да, беседы по службе сразу же стали насущно необходимы мне и по душе. А «Правда» в пору, когда начиналось это сотрудничество, была, что называется, главной газетой страны, потом она превратилась в оппозиционную газету, и вот вспомнить, как в разное время складывались с нею его отношения, по-моему, тоже небезынтересно.
Пусть предлагаемые фрагменты станут началом моих о нем воспоминаний, которые со временем надеюсь завершить.
* * *
В «Правде» тематически моя основная работа долго шла совсем в ином русле, нежели его. Собкор по Дальнему Востоку с постоянным пребыванием во Владивостоке, затем — в редакции, в отделе партийной жизни. Так уж сложилось. Все, относящееся к литературе и шире — к культуре в целом, что было исконной моей любовью и притягивало всегда, оставалось в рамках любви платонической, почти не соприкасаясь с повседневными профессиональными занятиями. Я лишь мог, скажем, на редакционной «летучке» выступить и сказать что-то в адрес нашего отдела литературы и искусства, раскритиковать какие-то из его выступлений или, наоборот, поддержать.
Конечно, было досадно и обидно, что в «Правде» нет Вадима Кожинова, Михаила Лобанова, Петра Палиевского, Станислава Куняева — ряд этот можно продолжать. Либо если кто-то из них и появлялся, то эпизодически. Я даже до сих пор не знаю точно, напечатался ли здесь Вадим Валерианович хоть раз и хоть с маленькой заметкой в те годы. Сам он, во всяком случае, неоднократно мне говорил, что это я его напечатал в «Правде» впервые.
Да не так-то просто. По той самой пословице: «Не было бы счастья, да несчастье помогло».
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments