Франклин Рузвельт. Человек и политик - Джеймс Макгрегор Бернс Страница 57

Глобальные силы, движимые грубой мощью и сопротивлением, великими стратегиями и контрстратегиями, перспективными штабными разработками и внезапными ударами, все вместе составляли динамическое равновесие мира. Лишь какой-то мощный поворот событий мог разрушить это равновесие и освободить Франклина Рузвельта из стратегического капкана.

ВРЕМЯ ВОЙНЫ

Первого ноября 1941 года новые руководители Японии встретились, чтобы принять решения по проблемам, которые они начали обсуждать с приходом к власти — две недели назад. Должны ли они «уклоняться от войны и навлечь на страну громадные трудности»? Или начать войну немедленно и решить все проблемы? Нужно ли, приняв решение о войне, продолжать одновременно дипломатические усилия и военные приготовления? Таковы альтернативы, сформулированные премьер-министром Тодзио для своих коллег: министра иностранных дел Того, министра финансов Окинори Кайа, министра ВМФ Сигитаро Симады, начальника штаба ВМФ Осами Нагано, директора Управления планирования Тёичи Судзуки. На встрече присутствовали также представители военного «ядра»: начальник штаба сухопутных сил генерал Сугияма, его заместитель, заместитель начальника штаба ВМФ и другие.

Встреча продолжалась семнадцать часов и проходила в бурных дебатах. Отвечая на вопросы скептически настроенных Того и Кайа, не нападет ли американский флот на Японию, Нагано сказал:

— Есть поговорка: «не надейся на невозможное». Будущее неопределенно. Ничто нельзя считать само собой разумеющимся. За три года противник может укрепить свою оборону на юге, а количество его боевых кораблей увеличится.

— В таком случае, — спросил Кайа, — когда мы сможем начать войну и добиться победы?

— Именно сейчас! — воскликнул Нагано. — Позднее удобного времени для войны не представится!

Дебаты продолжались. В итоге все согласились вести военные приготовления и предпринимать дипломатические усилия одновременно. Острый вопрос состоял в расчете по времени каждого из процессов и их координации. Слишком раннее начало войны губительно, предупредил Тодзио. Споры разгорелись настолько, что пришлось прервать совещание. Вызвали офицеров штаба доложить вопрос о расчете времени с технической стороны. Военачальники согласились, что дипломатические переговоры следует прекратить за пять дней до начала войны — это 30 ноября.

— Сможем ли мы начать боевые действия 1 декабря? — спросил Тодзио. — Нельзя ли продлить переговоры хотя бы еще на один день?

— Абсолютно невозможно, — сказал заместитель начальника штаба сухопутных сил Цукада. — После ноября вести переговоры нельзя. Абсолютно невозможно.

— Господин Цукада, — спросил Симада, — но до какого времени 30 ноября можно вести переговоры? До полуночи, не так ли?

— До полуночи приемлемо.

Итак, решение о войне, свидетельствуют армейские документы, принято. Договорились, что время открытия военных действий устанавливается в начале декабря. Дипломатам поручили вести переговоры до полуночи 30 ноября. Если к этому времени они добьются успеха, решение о войне отменяется. На совещании обсуждались два альтернативных предложения на переговорах. Основной пункт предложения А предусматривал размещение японских войск в стратегических зонах Китая до 1966 года. Предложение Б предусматривало восстановление статус-кво, существовавшего до замораживания японских активов в июле: две страны не используют силу для экспансии в Юго-Восточной Азии и Тихоокеанском регионе. Японские войска в Индокитае отходят на север страны; США помогают Японии импортировать сырье из Голландской Ост-Индии и поставляют ей ежегодно миллион тонн нефти. США не чинят препятствия и «урегулированию китайского инцидента». Военные предпочитали предложение А, потому что оно касалось важного вопроса Китая и предусматривало его быстрое урегулирование тем или иным путем. Опасаясь, что Тодзио уйдет в отставку и распустит весь кабинет, они согласились также поддерживать расширенный, но едва ли менее жесткий вариант предложения Б.

Пятого ноября Тодзио представил согласованную программу кабинета на рассмотрение совещания в императорском дворце. Все согласились с тем, что, если дипломаты не добьются успеха на переговорах к 1 декабря, Япония начнет войну независимо от состояния переговоров на этот момент. Император на этот раз ничего не предлагал даже стихов.

Это очередной крупный шаг к войне, но японцы все еще следовали своему двуединому курсу. Номура продолжал свои беседы с Рузвельтом и Халлом и выслушивал проповеди о мире, стабильности и порядке в Тихоокеанском регионе. Рузвельт все еще старался выиграть время, однако Халл стал строже относиться к принципиальной стороне переговоров, после того как секретная установка дешифровки «Чудо» перехватила японские шифровки, текст которых свидетельствовал о преобладающем влиянии на политику военных и их графике. Каждая из сторон теперь оглядывалась на своих союзников. Япония, отдалившаяся от Берлина, после того как замедлилось наступление вермахта в России, теперь стала вновь сближаться со своим германским партнером. Халл заявил Номуре, что его линчевали бы, если бы он согласился подписать соглашение с Японией, в то время как Токио связан определенными обязательствами с Германией.

Проблемой первостепенной важности оставался Китай. Когда Номура 17 ноября вновь посетил Белый дом, на этот раз вместе с Сабуро Курусу, прибывшим из Токио в качестве посла по особым поручениям с целью ускорить переговоры, Рузвельт снова потребовал вывода японских войск из Китая. После того как основные вопросы урегулируются, сказал президент, он будет рад представить посланцев Японии и Китая друг другу для уточнения деталей. Когда Курусу уклонился от обсуждения этого вопроса, Рузвельт вернулся к своим проповедям. По его словам, долговременных разногласий, которые помешали бы сторонам заключить соглашение, не было.

Пустые слова, — становилось все более очевидным, что в отношениях двух стран не недопонимание, а одни лишь разногласия. Несмотря на сумбур отношений, правительства обеих стран отлично понимали друг друга. Их интересы не сходятся, у них нет согласия. Когда японские дипломаты в отчаянии представили предложение Б, сформулированное несколько мягче, но все еще настаивавшее на прекращении американской помощи Китаю, Халл отверг предложение «как настолько абсурдное по существу, что ни один ответственный американский политик никогда не примет его». И это несмотря на то, что Токио считал предложение временной мерой, а Старк и Маршалл находили его приемлемым в качестве средства отсрочки войны.

Из Чунцина пришло сообщение, что Чан полностью зависит от американской помощи и весьма встревожен тактикой выжидания, принятой Вашингтоном.

Теперь Рузвельт смело выработал свое собственное предложение о перемирии с Японией. Примерно 17 ноября он набросал карандашом записку Халлу:

«Шесть месяцев

1. США возобновить экономические отношения — некоторое количество нефти и риса сейчас, позднее больше.

2. Японии больше не посылать войска в Индокитай и на границу Маньчжурии или в любое место на юге (владения Голландии, Англии или Сиама).