Искусство взятки. Коррупция при Сталине, 1943–1953 - Джеймс Хайнцен Страница 57

По имеющимся документам невозможно установить, чем руководствовался человек, становясь милицейским осведомителем⁵⁰. Милиция не записывала, по каким причинам ее информаторы соглашались доносить о подозрительной деятельности. Поэтому ее документы, за редкими исключениями, очень мало говорят о том, почему люди сотрудничали с милицией⁵¹. Впрочем, один из мотивов ясен: милиция, по сути, шантажировала многих, оказавшихся под арестом. В обмен на свободу или смягчение грозящего им уголовного обвинения она возвращала задержанных обратно на рабочие места в качестве своих осведомителей с заданием сообщать о чьем-либо подозрительном поведении либо давать информацию о деятельности групп, с которыми они связаны⁵². Министерство внутренних дел требовало от милиции вербовать больше осведомителей «по компрометирующим материалам», рассуждая, что те согласятся «стучать» на сообщников, чтобы не загреметь в тюрьму самим. Яркий пример применения такого принципа – доклад с жалобой, что в Ивановском городском ОБХСС всего 29 из 197 тайных осведомителей «завербовано по компрометирующим материалам». Далее в докладе критикуется тот факт, что некоторые агенты, работающие бухгалтерами, завербованы не потому, что их поймали на связях с преступниками, а «только» из-за их бухгалтерской квалификации⁵³.

Для выявления наиболее опасных преступных группировок власти решили ускорить темпы вербовки «преступного элемента» – эта стратегия стала интенсивно применяться во время войны. Замечая, что информация о крупных махинациях редко поступает из «традиционных» источников, центральное руководство ОБХСС настаивало, чтобы милицейские кураторы привлекали в качестве осведомителей лиц, замешанных в должностных преступлениях, взяточников и расхитителей государственной собственности. Во время послевоенного наступления на преступность руководители ОБХСС требовали от агентов энергичнее вербовать осведомителей из криминальных кругов для проникновения в группировки, куда зачастую входили их сослуживцы. Например, о «честном» бухгалтере воронежской столовой № 5 в одном докладе говорится, что он в этом смысле бесполезен, поскольку «по службе за свою прямоту и честность встречает недружелюбное отношение со стороны некоторых работников, стоящих по службе выше его»⁵⁴. В другом докладе агенты, которые не решаются связываться с преступной средой, названы «трусливыми». В переписке 1947 г. отмечено, что в органах милиции, в особенности ОБХСС, пока не хватает квалифицированных агентов, способных разоблачать «глубокое преступное подполье»⁵⁵.

Однако зависимость от вынужденных осведомителей с темным прошлым вызывала и беспокойство. Неудивительно, что такие осведомители часто оказывались ненадежными. Многие из них, констатируется в докладах, «двурушники», которые поставляют одну «дезинформацию» и «сращиваются с преступным элементом»⁵⁶. К тому же, как заметили сотрудники ОБХСС в 1948 г., подобные осведомители нередко использовали свои особые отношения с милицией в качестве ширмы для новых незаконных делишек: «В ряде случаев расхитители, взяточники и спекулянты, состоя в агентурно-осведомительной сети ОБХСС, прикрываются этой связью с органами милиции и безнаказанно совершают преступления и тем самым дискредитируют органы милиции»⁵⁷. В 1952 г. МВД предприняло некоторые шаги (правда, не слишком существенные) к устранению этого недостатка. Явно принимая желаемое за действительное, оно издало приказ, разрешавший вербовать преступника в осведомители, только если он «признался во всех преступлениях и выдал свои преступные связи»⁵⁸. Судя по жалобам кураторов, такое условие вряд ли гарантировало ответственное поведение. В иных случаях, по словам начальников ОБХСС, информаторы с криминальным прошлым часто попадали под влияние тех самых людей, которых должны были разоблачать, и «вновь становились на путь преступлений»⁵⁹. Возникала сюрреалистическая ситуация: милиции приходилось вербовать новых осведомителей, чтобы следить за уже имеющимися.

МВД выражало озабоченность неспособностью сотрудников ОБХСС «обеспечить конспирацию», то есть не выдать личность осведомителя. Осведомителям грозило многое, в том числе общественный остракизм, потеря работы, даже насилие. Однако руководство приводило многочисленные примеры, когда кураторы компрометировали своих информаторов. Один милиционер вызывал агентов и осведомителей на тайные встречи, посылая им домой или на работу обычные, незашифрованные открытки. Другие встречались с осведомителями (или называли их по имени в разговорах) в таких общественных местах, как парки или рестораны, не давая себе труда скрыть свою принадлежность к органам внутренних дел. В МВД для подобных промахов был особый термин – «расконспирация»⁶⁰.

В конечном счете забота правоохранительных органов о соблюдении сотрудниками правил конспирации раскрывает их точку зрения на борьбу с такими преступлениями, как взяточничество: это борьба одной конспиративной организации – милиции с ее несовершенными союзниками, осведомителями, – против почти бесконечного множества других – сравнительно небольших, но зачастую неприступных и весьма опасных криминальных группировок. Иногда закрадывается мысль, будто режим боялся, что проигрывает в такой борьбе.