Эпоха Михаила Федоровича Романова - Дмитрий Иловайский Страница 56

Марселис с торжеством воротился в Москву и, конечно, не преминул выхлопотать себе разные награды и льготы. Ему же поручено было отвезти в Данию ответную царскую грамоту, составленную в смысле указанных условий, но не имевшую характера окончательного договора. Такой договор должны были заключить с боярами великие датские послы, имевшие прибыть вместе с принцем. Христиан, так как и царь, был доволен услугами Марселиса и наградил его дворянским достоинством. Осенью 1643 года Вальдемар вместе с новым посольством отправился в Москву уже в качестве жениха Ирины Михайловны под именем графа Шлезвиг-Голштинского, имея при себе большую свиту; вместе со свитою датских послов число ее простиралось свыше 300 человек. Избегая столкновения со шведами, Вальдемар, по приглашению короля Владислава, ехал через Польшу и Литву, где ему оказали большие почести.

В Пскове, Новгороде и Твери по распоряжению из Москвы Вальдемару и его свите устроены были торжественные встречи. Вперед его приехал в столицу главный сват, Петр Марселис, уже в качестве посла от датского короля и сына его, графа Шлезвиг-Голштинского, и удостоен царского приема с обычными посольскими обрядами. В январе 1644 года прибыл наконец сам Вальдемар с датскими послами. За Тверскими воротами его встретили царские стольники, стряпчие, дворяне и жильцы, во главе с боярином М.М. Салтыковым, который говорил ему приветственную речь. Королевича поместили в доме бывшем царя Бориса Годунова; дом этот находился не только в близком соседстве с царским дворцом, но и соединялся с ним крытым ходом. Начался ряд пышных приемов и царских званых обедов. Царь Михаил и царевич Алексей всеми мерами ласкали жениха и щедро дарили его сороками соболей, дорогими кубками, коврами, золотой и серебряной парчой и т. п. Мало того, они иногда помянутым крытым ходом навещали принца и запросто с ним беседовали. Царица Евдокия, с своей стороны, дарила нареченному зятю куски ситца и дюжины полотенец. Патриарх Иосиф тоже посетил принца и поднес ему дары с пожеланием счастия и благополучия в предстоящем супружестве.

Посреди этих праздников и ласкательств граф Вальдемар в одно прекрасное утро немало был озадачен, когда к нему явился от патриарха служилый иноземец (Францбеков) и предложил сначала креститься в православную веру, а затем уже приступить к брачному обряду. Дело в том, что Смутная эпоха и насилия, претерпенные русскими от ляхов, окончательно обострили отношения православия к латинству. И прежде при переходе католика в православие требовалось часто не одно миропомазание, но также и крещение с троекратным погружением. А церковный Собор 1620 года, созванный и руководимый патриархом Филаретом, как известно, издал решительное постановление о перекрещивании латинян и прочих западных иноверцев для присоединения их к православной вере.

Тщетно датский принц ссылался на предварительный договор, обещавший ему свободу вероисповедания, и объявил, что он ни за какие блага в мире не переменит своей веры, на каковую перемену и отец его не даст своего согласия. Тщетно просил он наконец отпустить его обратно в Данию. Ему отвечали, что король, его отец, будто бы прислал его к царю с тем, чтобы быть у него во всей его воле и послушании, что уехать ему назад без совершения брака было бы «нечестно» и стыдно перед соседними народами, брак же с иноверцами у нас не допускается, и т. д. Михаила Феодоровича поощряли в его настойчивости приходившие тогда вести, неблагоприятные для датчан: начавшаяся война со шведами была неудачна для первых, и послы Христиана не столько хлопотали об отпуске Вальдемара, сколько о заключении союза с Москвою против Швеции. Но с этой стороны хлопоты их были также неудачны.

Чтобы сломить упорство Вальдемара, царь и патриарх думали подействовать на него убеждениями в превосходстве православия. Отсюда возникли продолжительные и жаркие прения о вере, само собою разумеется, ни к какому благоприятному решению вопроса не приведшие.

В Москве рассчитывали на то, что ни принц, ни свита его не сильны в богословской науке; тогда как среди русского духовенства имелось несколько лиц, которых почитали вполне способными доказать несостоятельность лютеранского учения. Между ними первое место принадлежало известному успенскому ключарю Ивану Наседке. Во время сватовства Михаила Феодоровича за племянницу Христиана IV этот Наседка ездил в Данию вместе с русским посольством; там он довольно близко ознакомился с лютеранством и по возвращении написал против него целую обличительную книгу, озаглавленную: «Изложение на Лютеры». Естественно, что в Москве считали его хорошим знатоком лютеранской ереси и возлагали на него большие надежды в смысле ее опровержения. Кроме него для той же полемики предназначались протопоп Михаил Рогов, старец Савватий, Шестой Мартемьянов и Захарий Афанасьев. Все это были справщики Печатного двора, большие начетчики, между прочим вместе с Наседкою потрудившиеся над составлением напечатанного в Московской типографии, в 1642 году, Сборника избранных слов о почитании св. икон. Этот полемический сборник был направлен именно против ересей Лютера, Кальвина и Феодосия Косого. А в следующем, 1643 году, перед прибытием Вальдемара, теми же лицами, но по поручению Михаила Феодоровича, была составлена и напечатана так наз. Кириллова книга, заключавшая в себе православие как против латинян, так и против лютеран, кальвинистов, социниан и других протестантских сект. В этом сборнике составители его в значительной степени воспользовались процветавшею тогда полемическою литературою западнорусскою, которая была вызвана борьбой с унией и протестантскими сектами Литвы и Польши. Очевидно, царь Михаил и патриарх Иосиф заранее предугадывали препятствие браку Вальдемара с царевною Ириною со стороны вероисповедного вопроса; а потому приготовили средства и людей для борьбы с лютеранами, простодушно надеясь победить их туземными богословскими силами.

Убеждение путем книжной полемики было начато самим патриархом Иосифом. 21 апреля принц Вальдемар получил от него послание, в котором патриарх увещевал не упрямиться, соединиться с царем в православной вере и принять крещение в три погружения; причем по преимуществу остановился на таинстве крещения и разными ссылками на Св. Писание и церковные предания доказывал правильность этого обряда. Граф Вальдемар не замедлил своим ответом: уже на третий день он послал патриарху довольно обширную отповедь на его послание — отповедь, в свою очередь, многими примерами и ссылками на Библию и св. отцов доказывавшую, что для таинства крещения одинаково правильны оба способа, и погружение, и обливание; защищала она также взгляд лютеран на иконы и посты. Эта отповедь обнаружила значительное богословское и общее образование автора. Дело в том, что в свиту датского принца предусмотрительно помещен был ученый пастор Матвей Фельгабер, который и был истинным автором отповеди. Полагая, что этим ответом вероисповедное прение окончено, принц и датские послы стали усиленно домогаться своего отпуска в Данию. Вальдемар грозил даже, что если его не отпустят честью, то он уедет сам без отпуска. И действительно, видя упорное нежелание царя с ним расстаться, он ночью 9-го мая, в сопровождении небольшого отряда из своей свиты, сделал попытку к бегству. Датчане силою пробились сквозь встреченный ими на пути стрелецкий обход; но у Тверских ворот им пришлось вступить в драку с более численным караулом; потерпев неудачу, они ушли назад, оставив одного товарища пленным. Но когда этого пленника стрельцы повели в Кремль, датчане, собравшись в большом числе, напали на стрельцов, многих переранили своими шпагами, одного убили и отняли пленника. На следующий день правительство нарядило следствие об этих беспорядках. Хотя истина была раскрыта, однако принц остался безнаказанным. Только надзор за датчанами был усилен и отдан приказ никого из них не пропускать за стены Белого города.