Тайная дипломатия Кремля - Леонид Млечин Страница 56
Тайная дипломатия Кремля - Леонид Млечин читать онлайн бесплатно
Во время Второй мировой войны бывший американский посол Дэвис вновь приехал в Москву. Его принимали как дорогого гостя.
«На встрече с Вышинским, — вспоминала переводчик Татьяна Алексеевна Кудрявцева, которая в годы войны работала в Наркоминделе, — Дэвис чрезвычайно высоко отзывался о выступлениях Вышинского на московских процессах, на которых он присутствовал… После беседы, когда я пошла провожать Дэвиса к лифту, Вышинский сказал мне: “Вернитесь”. Я решила, что он хочет дать мне указания, как составить отчет. Такой был порядок: при сложных переговорах переводчику всегда говорили, что надо отразить в отчете, а о чем умолчать.
Когда же я вернулась в кабинет, он сказал: “Садитесь”, и заходил по комнате. После долгого молчания Вышинский заговорил и целый час рассказывал, как ночами не спал, взвешивая, правильный ли выносит приговор: «Ведь это были близкие мне люди, товарищи, друзья»… Ему важно было выговориться. Беседа с Дэвисом, очевидно, всколыхнула воспоминания, а я была ничтожной мошкой, перед которой можно было распахнуть душу. Через какое-то время он умолк, сказал: «Можете идти».
19 мая 1943 года нарком госбезопасности Всеволод Николаевич Меркулов представил Сталину отчет о поездке американского посла по стране:
«Джозеф Дэвис и сопровождавшие его лица прибыли в гор. Куйбышев 17 мая. Во время прогулки по городу Дэвис посетил комиссионный магазин и магазин Инснаба (снабжение иностранцев. — Л.М.), где купил шелковое полотно на костюм…
18 мая Дэвис вылетел из Куйбышева в Сталинград, где в сопровождении секретаря обкома ВКПБ(б) т. Чуянова осматривал разрушенные здания в центре города, заводы, дом, в котором был пленен Паулюс… У братской могилы бойцов, павших за Сталинград, Дэвис, возложив на могилу цветы, построил всех сопровождавших его лиц в две шеренги, сам встал в центре и, обращаясь к собравшейся толпе бойцов и сталинградских жителей, произнес речь…
Получив справку, что в район Сталинграда залетают иногда вражеские разведчики, Дэвис поинтересовался, будут ли его сопровождать истребители, а на аэродроме лично проверил наличие истребителей. Перед отлетом для Дэвиса и сопровождавших его лиц в облисполкоме был устроен небольшой завтрак, на котором он благодарил за заботы о нем и заявил о «неизгладимом впечатлении» от посещения Сталинграда».
Сталин написал на донесении: «Почему это дело не публикуется? Где корреспонденты наших газет?» В мае 1945 года Джозеф Дэвис, единственный из всех западных дипломатов, получил орден Ленина.
Максим Литвинов стал одной из самых заметных фигур в мировой политике. Нарком выступал на различных международных конференциях, и его выступления привлекали внимание, потому что он говорил прямо и разумно. Впрочем, его прямолинейность и язвительность раздражали западных дипломатов, скованных строгими протокольными правилами.
Свое шестидесятилетие, 17 июля 1936 года, Максим Максимович встретил в швейцарском городе Монтрё, где открылась Международная конференция о режиме черноморских проливов. Подписанная там конвенция действует и по сей день. В день рождения нарком получил из Москвы приятное послание, подписанное Сталиным и Молотовым: «Совет народных комиссаров Союза ССР и ЦК ВКП(б) приветствуют Вас, старейшего деятеля большевистской партии, руководителя советской дипломатии, неустанного борца против войны и за дело мира в интересах всех трудящихся…»
Литвинов ответил благодарственной телеграммой:
«Если в моей дипломатической работе отмечаются некоторые успехи, то они должны быть приписываемы в первую очередь твердому и искусному руководству виновника всех наших успехов во всех отраслях соцстроительства — вождю Сталину. Это руководство является залогом и дальнейших успехов».
Его наградили орденом Ленина. В газетах появились приветственные статьи видных дипломатов: Николая Крестинского, Бориса Стомонякова, Ивана Майского, Федора Раскольникова, Бориса Штейна. «Правда» в статье под названием «Верный сын большевистской партии» писала: «Имя тов. Литвинова войдет в историю как имя одного из крупнейших представителей великой эпохи Октябрьской революции и строительства социализма, как человека, который олицетворяет внешнюю политику Советского Союза и его борьбу за обеспечение мира между всеми народами».
Литвинов понимал, какую опасность для России представляет Гитлер. В конце 1935 года он обратился к Сталину: «Взятый Гитлером курс против нас остается неизменным, и ожидать каких-либо серьезных изменений в ближайшем будущем не приходится. У Гитлера имеются три пункта помешательства: вражда к СССР, еврейский вопрос и аншлюс (присоединение Австрии)… Я предлагаю, независимо от выводов, к которым придет комиссия Наркомтяжпрома, ограничить выдачу заказов в Германии сотней, максимально двумя сотнями миллионов марок.
Антисоветская кампания гитлеровцев не только не ослабевает, но принимает совершенно гомерические размеры. Несмотря на это, советская печать в отношении Германии заняла какую-то толстовскую позицию — непротивления злу. Такая наша позиция еще больше поощряет и раздувает антисоветскую кампанию в Германии. Я считаю эту позицию неправильной и предлагаю дать нашей прессе директиву об открытии систематической кампании против германского фашизма и фашистов. Только этим путем мы можем заставить Германию прекратить или ослабить антисоветские выступления».
Литвинов активно пытался использовать печать во внешнеполитических целях. Однажды он специально обратился к Сталину с неожиданным предложением: «В области внешнеполитической пропаганды буржуазные правительства имеют перед нами то преимущество, что, независимо от существующих между ними и другими государствами официальных отношений, они могут через частную прессу говорить этим государствам весьма неприятные вещи. Они этим пользуются иногда даже в отношениях самых близких союзников.
Советская же пресса, являющаяся правительственными или партийными органами, вынуждена к большей сдержанности в отношении стран, с которыми у нас существуют более или менее честные отношения, и лишена возможности высказывать по их адресу необходимые горькие истины. Правда, некоторой свободой пользуется газета «Журналь де Моску», но она выходит только раз в неделю и поэтому не всегда может откликаться на события.
Мы могли бы в некоторой мере устранить это неравенство, предложив “Известиям” и “Правде” открыть рубрику “Письма в редакцию”. Такая система весьма распространена в Англии, и даже в таких крупных газетах, как “Таймс”, “Морнинг пост” и “Манчестер гардиан”, весьма видное место занимает отдел “Письма в редакцию”… Если мое предложение встретит одобрение с Вашей стороны, то не откажите дать кому следует необходимые указания».
На основе этого письма было принято постановление политбюро: «Предложить “Правде” и “Известиям” открыть в газете рубрику “Письма в редакцию”. Такие же попытки обзавестись мнимо свободной прессой для внешнеполитических игр Сталин будет предпринимать и позднее.
Так, в годы войны появится журнал «Война и рабочий класс» (в 1945 году его переименуют в «Новое время»). По указанию Сталина журнал критиковал британского премьер-министра Уинстона Черчилля. Тот возмущался. Сталин с неподражаемым цинизмом отвечал, что журнал «Война и рабочий класс» — орган советской общественности и правительство не вправе им командовать…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments