Проклятие Ирода Великого - Владимир Меженков Страница 56

Непрекращавшаяся десятилетиями борьба оптиматов с популярами, бесконечные гражданские войны сказались на Риме самым пагубным образом. Ирод долгими часами бродил по его тесным и грязным в эти короткие декабрьские дни улочкам и спрашивал себя: неужели он в самом деле находится в столице мировой державы, пришедшей на смену некогда могущественной державы Александра Македонского?

То тут, то там ему попадались на глаза остатки Сервиевой стены ^[130], на которые он обратил внимание, еще только вступив по Аппиевой дороге в Рим. Из числа немногих каменных сооружений взгляд Ирода задержался разве что на базилике ^[131]Марка Порция Катона, Фламиниевом цирке ^[132]и портике Помпея у подножия Капитолия ^[133]. Ироду рассказывали, что за тридцать лет, прошедших со времени смерти Суллы и до убийства Цезаря, в городе появилось немало дворцов и храмов, но его в районы дворцов из-за вконец истрепавшейся одежды не впустили. В остальном же Рим больше походил на свайную деревню, застроенную без всякого плана многоэтажными инсулами ^[134], чем на мировую столицу.

В поисках ночлега Ирод обошел множество инсул, но ему не везло: в этих жалких строениях с перекошенными окнами или вовсе без них не находилось свободного помещения, а там, где таковые были, домовладельцы заламывали такие сумасшедшие суммы, что ему пришлось бы заложить не одну, а десять статуэток Осириса, какую подарил ему слезливый любитель древней поэзии копт.

В одной из инсул ему чуть было не повезло: толстый домовладелец в грязной тоге, услышав от Ирода, что ему нужен ночлег, по приятельски хлопнул его по плечу и сказал: «У меня есть прекрасная квартира, которая тебе подойдет. Подожди немного, как раз сейчас ее освобождает семья, которая задолжала мне за прошлый месяц и не собирается платить. – И, обратившись в черный проем сорванной с петель двери, сердито закричал: – Эй вы, поторапливайтесь, солидный господин, которому я только что сдал в наем вашу квартиру, не намерен ждать ни минуты!» Подстегнутая криком домовладельца, в дверном проеме показалась выселяемая семья. Первым вышел бледный мужчина лет пятидесяти, за ним появились три женщины разных возрастов, тащившие кровать о трех и стол о двух ножках, которые не могли стоять иначе, как только прислоненные к стене. Оставив свое добро на улице, мужчина и женщины вернулись в инсулу и вскоре снова появились, бережно неся, как сокровище, старую рухлядь: мятую латунную лампу, роговой фонарь, побитую посуду, сковороду, покрытую медянкой, глиняный горшок, от которого за версту разило тухлой рыбой, высохший венок из черного блоховника, которому приписывается целебная сила и который обыкновенно вешается в изголовье кровати, заплесневелый кусок тулузского сыра, который они берегли к празднику, моток спутанной веревки. «Поживете под мостом через Тибр, пока не поднакопите деньжат, – напутствовал их домовладелец и обратился к Ироду: – Квартира свободна, господин. Договоримся о цене и можешь вселяться хоть на всю отпущенную тебе богами жизнь, я беру недорого». Ирод, однако, отказался занять освободившуюся у него на глазах квартиру и пошел искать ночлег дальше.

В конце концов его согласилась приютить молодая проститутка с нарумяненным лицом и кривыми, как у кавалериста, ногами, взяв в оплату единственную ценность, которой располагал Ирод, – статуэтку Осириса. Статуэтка до такой степени понравилась проститутке, что она сверх жилья обещалась еженощно удовлетворять его мужские потребности, от которых Ирод сразу отказался, выставив встречное условия: ему нужен ночлег, только ночлег и ничего больше. Проститутка, пряча за пазуху золотую статуэтку, рассмеялась. «Все вы, проказники, так говорите, – погрозила она Ироду пальчиком, – пока не доберетесь до моей постели». Поднявшись следом за проституткой по шаткой вонючей лестнице на шестой этаж, Ирод оказался в тесной комнатушке-конуре, в которой не было ничего, кроме узкой кровати, голого стола и шаткого табурета. Проститутка, взобравшись на кровать, стала прыгать на ней и хвастать: «Это ложе любви познало парфян и германцев, киликийцев и каппадокийцев, египтян и нубийцев, иудеев и даков, здесь вкусил неземное блаженство даже один алан, который так страстно влюбился в меня, что чуть было не зарезал. Тебе крупно повезло, красавчик, что ты встретил меня». Ирода передернуло от развязности проститутки. «Мы договорились, что в обмен на Осириса ты уступишь мне кровать, а не станешь делить ее со мной», – сказал он. «Как? – удивилась проститутка. – Ты отказываешься вкусить моего тела?» «Именно, – подтвердил Ирод. – Так что потрудись оставить меня одного, а сама поищи на время приют у какой-нибудь своей подруги».