План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха. 1941-1945 - Алан Кларк Страница 56

В результате обе танковые армии вместе подошли к переправе через Дон. И на кого замахнулся этот колоссальный бронированный кулак? На мельчайшую из улиток! Ибо переправы через Дон фактически никем не защищались. Войска Тимошенко вытеснялись с одной позиции до другой в ходе его отступления, и те, кто не попал в окружение западнее Ростова, уже давно были за Доном и просачивались по долине Маныча далее или пробирались в восточном направлении в калмыцкие степи, где пересеченная местность и балки давали некоторое прикрытие. Клейст, не особенно стеснявшийся в своих комментариях на тему, как следовало бы проводить операции на других театрах, после войны утверждал: «4-я танковая армия… могла бы взять Сталинград без боя в конце июля, но была перенаправлена на помощь мне в форсировании Дона. Я не нуждался в этой помощи, и они попросту встали на моем пути и забили дороги, которыми я пользовался». Сержант из 14-й танковой дивизии писал:

«Мы добрались до Дона и увидели, что мосты разрушены, но почти нет и следов врага. Жара стояла удушающая… весь правый берег утопал в клубах пыли, когда начало скапливаться все больше машин. Сопротивление русских было таким слабым, что многие солдаты смогли раздеться и искупаться – как мы в Днепре ровно год назад. Будем надеяться, что история не повторяется. Мы пробыли там два дня, пока работали саперы. Мы изрядно страдали от русских самолетов; они прилетали в одиночку и парами в сумерках и на рассвете, когда наших самолетов еще не было. Местами русская артиллерия вела сильный огонь… можно было слышать ночью, как они ставят орудия на позицию, и они начинали обстреливать нас, когда вставало солнце… его низкие лучи с востока показывали наши позиции во всех подробностях, но не позволяли нам увидеть дульное пламя и засечь их позиции».

Когда обе танковые армии начали расширять свои фланги, стараясь найти неразрушенный мост и место переправы, они вскоре перемешались, и образовалась настоящая каша. Клейст переправился через Дон со своими легкими силами еще 25 июля, но пробки на дорогах и трудности с подвозом горючего помешали его танкам переправиться ранее 27 июля. Только 29 июля Готу удалось переправить свои первые танки у Цимлянской, и к тому времени директивы ему были снова изменены. Он должен был послать только одну дивизию на юго-восток ^[72] для прикрытия разрыва между своими войсками и Клейстом, вести 4-ю танковую армию на север через Котельниково и, преодолев реку Аксай, овладеть Сталинградом с его незащищенной южной стороны.

Как только Клейст оказался за Доном, темп его наступления сильно возрос. 29 июля он овладел Пролетарской (первоначальный рубеж остановки в старом плане ОКХ); через два дня он выступил из долины Маныча и вступил в Сальск, выслав одну колонну вдоль железной дороги на Краснодар, чтобы прикрыть левый фланг 17-й армии, а вторую колонну послал через степь к Ставрополю, который пал 5 августа. Армавир был взят 7-го, и Майкоп, где уже были видны первые русские нефтяные вышки, 9 августа.

Однако у Паулюса, наступавшего по донскому коридору, дела оборачивались по-другому. Сопротивление русских было крайне слабым, пока немцы не достигли реки Чир. Но само расстояние – более 200 миль – и то, что только танковый корпус Витерсгейма был полностью мобильным, означали, что 6-я армия слишком растянулась и что едва ли она сможет провести успешную атаку с ходу, если встретит серьезное сопротивление. 12 июля Ставка объявила о создании нового Сталинградского фронта (под командованием Тимошенко, 22 июля был назначен Гордов) и стала пополнять его дивизиями из московского резерва, насколько позволяла скорость перевозок по железной дороге. В течение трех недель шли гонки за выигрыш времени, напоминавшие лето 1941 года, между атакующими колоннами немцев и срочно сосредоточивавшимися резервами защитников города. На этот раз выиграли русские, хотя у них все висело на волоске.

Генерал Чуйков, один из трех-четырех человек, которым суждено было вдохновлять и направлять Сталинградскую битву, в это время командовал армией резерва, которая была рассредоточена вокруг Тулы. Она состояла из четырех стрелковых дивизий, двух моторизованных и двух танковых бригад и, вероятно, представляла значительную долю оставшегося у Ставки резерва. Некоторое представление о срочности, чтобы не сказать суматохе, и о напряженности их переброски по железной дороге может дать их приказ на передвижение, который предусматривал высадку на не менее чем семи станциях. После прибытия Чуйков получил весьма неопределенные приказы, и они убедили его в том, что «штаб фронта, очевидно, имел крайне ограниченную информацию о противнике, который упоминался лишь в самых общих чертах». И так как эти приказы предусматривали немедленный форсированный марш его солдат на расстояние 125 миль, он запротестовал:

«Изучив директиву, я немедленно заявил начальнику штаба фронта, что выполнить ее в срок невозможно, так как части армии, которым предписывались такие задачи, еще не прибыли. Начальник штаба ответил, что директива должна быть выполнена, но затем, подумав, предложил мне зайти к нему на следующий день.

Но утром следующего дня его не оказалось в штабе, и когда он будет, сказать никто не мог. Что же делать? Время не ждет!.. Я зашел к начальнику оперативного отдела штаба фронта полковнику Рухле и, доказав невозможность выполнить директиву в установленный срок, попросил его доложить Военному совету фронта, что 64-я армия может занять оборонительный рубеж не раньше 23 июля.

Полковник Рухле тут же, никому не докладывая, своей рукой исправил срок занятия оборонительного рубежа с 19-го на 21 июля. Я был поражен. Как это начальник оперативного отдела, без ведома командующего может менять оперативные сроки? Кто же командует фронтом?»

Из рассказа Чуйкова ясно, что «гонки» между Паулюсом и защитниками Сталинграда касались большего, чем вопросов сосредоточения и развертывания. Основная проблема заключалась в восстановлении морального духа Красной армии. Сможет ли прибытие молодых командиров и свежих войск из армий резерва сплотить разбитые остатки старой армии Тимошенко, которых нес перед собой напор группы армий «Б» в излучине Дона? Советская тактика 1942 года сводилась к отступлению в случае прорыва своих флангов – уступать землю, но не жизни, избегать гибельных сражений с окружением, как было в 1941 году. Но в этих условиях – длительных отходов по пылающей родной земле – труднее всего сохранить моральный дух, особенно среди относительно примитивных и плохо подготовленных частей, характерных для Красной армии, какой она была в то время. Энергия и героизм обороны Сталинграда – это мерило того возрождения, которого буквально за несколько недель добились несколько человек – Чуйков, Хрущев, Родимцев, Еременко. Вместе с тем видно, что в Красной армии не все было благополучно в июле 1942 года. Сам Чуйков описывает, как в первый же день на фронте он лично отправился в разведку: