Рестораны, трактиры, чайные. Из истории общественного питания в Петербурге. XVIII - начало XX века - Юлия Демиденко Страница 56

С владельцами и гостями знаменитых столичных ресторанов то и дело происходили смешные истории, которые тут же становились достоянием общественности, а к началу XX века и вовсе сформировался особый жанр ресторанного анекдота. Их охотно публиковали газеты и журналы. Некоторые из ресторанных анекдотов приводятся ниже.

Ресторан «Кулон»

Некто X., известный столичный волокита и фланер, каждый вечер проводил у «Кулона». Среди завсегдатаев ресторана были распространены всевозможные пари. И вот как-то раз X. побился об заклад, что оставит ресторан Кулона без воды. И действительно, это ему удалось.

Войдя в зал ресторана, он занял свое место, заказал себе ужин и графин с водой, чем немало удивил присутствовавших, поскольку ничего, кроме шампанского, обычно не пил. Получив заказ, он тщательно вытер графин салфеткой, вытащил из кармана микроскоп и стал пристально рассматривать воду, затем обратился к буфетчику: «Ваше заведение, конечно, лучшее в Петербурге, но воды в нем пить нельзя! Посмотрите сами!» Буфетчик только взглянул в микроскоп и отпрянул в ужасе, увидев там множество микробов. Та же реакция была и у других посетителей. Секрет был для всех очевиден, однако графины с водой со столов были убраны и заменены бутылками с шампанским.

Ресторан «Пивато»

Как-то после маскарада за ужином в ресторане «Пивато» на Большой Морской одна из спутниц Сущова ^[31] выразила желание побренчать на фортепьяно. Тот немедленно потребовал предоставить ему свободный кабинет с инструментом, однако такового не оказалось. «Так послать напротив, к Гроссману, и купить!» – распорядился Сущов. Часа через два глубокой ночью инструмент наконец привезли, но в нем уже отпала надобность, поскольку компания собралась уходить.

– Что прикажете с фортепьяном делать, Николай Николаевич? – спросил официант.

– С фортепьяном? Возьми себе на чай!

Ресторан «Эрнест»

Эрнест был большой оригинал. Покойный нефтепромышленник А.И. Манташев любил у него бывать, но ворчал:

– Перестану к нему ездить, – говорил он.

– Почему, Александр Иванович?

– Приехал вчера, заказал обед… пить не люблю, мне вредно, но для ресторатора, чтобы не было убытка, спросил бутылку красного вина в 4 рубля. Увидел Эрнест у меня на столе эту бутылку, закричал на лакеев и, несмотря на мои протесты, схватил бутылку и убежал. Принес другую, в 15 рублей. Я рассердился, а он мне говорит: «Вам то вино пить не подходит, не могу подать его, платите 4 рубля за это».

– И что же?

– Конечно, я уплатил 15 рублей, уступок не хочу… и обед мне подал другой, заменив два блюда другими, по своему вкусу.

Ресторан «Ярославец»

В период Первой мировой войны многие горожане добровольно вступили в ряды работающих на оборону. Среди них оказался и владелец ресторана «Ярославец» Большаков, который получил должность почтальона.

Получавшие из его рук письма давали ему, как и любому почтальону, медную мелочь. Большаков стыдливо отказывался, уверяя, что никогда не берет «на чай», будучи владельцем собственных ресторанов.

* * *

Татарин, успевший во время своей службы в ресторане сморщиться, как лимон, вспоминает прошлое. По его словам, один петербургский домовладелец, который теперь «уходился», приезжал иногда в ресторан с дорожной сумкой через плечо и с огромным чемоданом. Он объявлял супруге, что отбыл в Москву, и «закучивал». Когда знакомых и друзей не было, он сажал с собой этого татарина и спаивал его. Татарин хотел бы убежать, а хозяин просил посидеть, чтобы гость не обиделся.

Напивались до того, что домовладелец чувствовал себя действительно в Москве.

Кутежи длились по неделе, о чем не подозревали домашние.

Перед отъездом, когда домовладелец заканчивал свою попойку, ему приготовляли двух поросят с розовыми бантиками на шее, на московский манер. Это он привозил жене из Москвы, будто бы от Тестова ^[32].

Ресторан Лейнера

Сегодня удавился на телефонном шнуре один из абонентов телефона. Дознание выяснило, что покойному, звонившему в ресторан Лейнера, давали пять раз подряд Волково кладбище и три раза контору погребальных церемоний. После покойного осталась записка: «В смерти моей прошу винить телефон».