КГБ и тайна смерти Кеннеди - Олег Нечипоренко Страница 56

Как-то, уже после опубликования отчета Комиссии Уоррена, прикинувшись наивным, я поинтересовался у Хосе, как могла попасть в него фамилия одного из беседовавших с Освальдом работников посольства, который не представлялся ему, но чья фамилия упоминалась в телефонном разговоре с сотрудницей кубинского консульства. Он заверил меня, что их «контора» по распоряжению высшего руководства страны не занимается контролем телефонных разговоров посольства, но делают это сами «грингос», у которых есть для этого прекрасные возможности.

Позднее, в период подготовки к Олимпийским играм в Мехико в 1968 году, нам стал известен конкретный пример таких возможностей.

С марта 1968 года в национальной компании «Телефонос де Мехико» оператором на телефонной линии, через которую проходили все международные переговоры советских учреждений в Мексике, начала работать некая Л. Она родилась в мексиканском штате Сонора (год рождения женщин не принято упоминать), имела двойное, американо-мексиканское, гражданство, владела испанским, английским, русским языками. Во внутреннем телефонном справочнике посольства США за январь 1968 года значилась работающей в посольстве. Перешла на работу в «Телефонос де Мехико» с понижением в зарплате, хотя это не соответствовало ее образу жизни и знаниям, и, вероятно, таким образом стала одним из конфиденциальных источников.

К теме козла отпущения тесно примыкает вопрос о возможном сотрудничестве Освальда со специальными службами, причем авторы приписывают ему сотрудничество кто с КГБ, кто с ЦРУ или ФБР, а кто с кубинской разведкой. Что касается КГБ, то надеюсь, что исчерпывающий ответ дан в этой книге. «Общетеоретический» взгляд на такую возможность изложен далее в разделе «Политический террорист или?..» под заголовком «…Парадоксы Освальда». Что касается других служб, я думаю, комментировать этот вопрос должны их сотрудники. При этом следует иметь в виду, что для спецслужб оберегать своих помощников, то есть агентуру, святое дело. В этих целях из богатого арсенала могут быть использованы большие или маленькие технологические уловки. Например, в американских спецслужбах в те годы (не знаю, как сейчас) существовал и активно использовался в оперативной практике институт так называемых контрактных агентов. Это лица, с которыми спецслужба договаривается о сотрудничестве на определенный период или до завершения какой-то тайной операции. В зависимости от потребности спецслужб, в числе таких агентов могут быть разносторонние специалисты или профессионалы в узкой области, от киллера до разработчика космических аппаратов. За предоставляемые услуги им выплачивается соответствующее вознаграждение. Помимо применения своих профессиональных знаний и умений, контрактные агенты нередко выступают в роли вербовщиков и «групповодов», другими словами, создают самостоятельную агентурную сеть и руководят ею. Такой простой способ дает спецслужбе возможность надежно прикрыть людей, выполняющих ее задания.

Фактически они существуют, а формально их вроде и нет. Контрактные агенты могут трудиться на спецслужбу без заведения на них личных дел, без включения в агентурную картотеку. Они годами могут не знать, чьи конкретно поручения выполняют, ни разу не встретиться с кадровым сотрудником спецслужбы. В случае провала это очень удобно для обеих сторон. Спецслужба, например, легко и убедительно может откреститься от провалившегося, официально заявив, что никакого дела на него нет (и это соответствует действительности) и никто из ее сотрудников его и в глаза никогда не видел (и это тоже правда). Считается установленным фактом, что в числе связей Освальда в Новом Орлеане весной — летом значатся два контрактных агента спецслужб — бывший сотрудник ФБР, частный детектив Гай Банистер и профессиональный авиапилот Дэвид Ферри. Именно кадровые сотрудники спецслужб, руководившие их работой в тот период (если это можно установить теперь), и были носителями информации о характере отношений названных лиц с Освальдом и о причине и времени их прекращения. Судя по различным опубликованным сведениям, они прервались не позднее сентября 1963 года.

Изучение доступных материалов по теме козла отпущения и сопутствующим ей вопросам привело меня к следующим заключениям.

С большой долей вероятности можно сказать, что вся прокастровская и иная деятельность Освальда весной — летом 1963 года в Новом Орлеане постоянно находилась в поле зрения американских спецслужб. Ее изучение осуществлялось с помощью контрактных агентов без непосредственного контакта с сотрудниками названных служб. Поскольку формально дело на Освальда в тот период в Новом Орлеане (по крайней мере, в ФБР) не заводилось, сведения о его деятельности могли оседать в материалах по проводимым конкретным операциям.

Очевидно, что после известных марксистских и прокастровских заявлений Освальда по ТВ и радио в августе взгляды и планы спецслужб в отношении него претерпели изменения.

С сентября «поэпизодно» начинает осуществляться сценарий по конструированию образа Освальда как агрессивного, «способного на все» активного антикастровца, к тому же меткого стрелка. Однако ничто не свидетельствует о том, что сам Освальд участвовал в этих эпизодах. Исходя из этого можно судить, что они «ставились» независимо от него и без его ведома, хотя кого-то из «постановщиков» он мог лично и знать.

Поведение Освальда в сентябре — ноябре не дает оснований считать, что он на регулярной основе принимал участие в какой-либо организованной групповой деятельности или вообще поддерживал с кем-то регулярные контакты. Его «политическая активность» носила сугубо индивидуальный характер и сводилась к переписке с левыми организациями и двум известным посещениям собраний левых и правых.

Все это в целом порождает большие сомнения в том, что Ли Харви Освальд был выведен на огневой рубеж 22 ноября 1963 года в здание склада учебников на Дили-Плаза в качестве козла отпущения в рамках чьего-то сценария.