Симон Визенталь. Жизнь и легенды - Том Сегев Страница 56

«Мы, – докладывал он в одном из своих отчетов, – отправили своего человека к проживавшим в Инсбруке родственникам Швамбергера и узнали, что он живет под вымышленным именем неподалеку от Гейдельберга» (Йозеф Швамбергер был комендантом еврейского гетто в Пшемысле и в то время уже жил в Аргентине), а еще через несколько месяцев сообщил, что послал двух человек в расположенный недалеко от Гейдельберга город Эбербах, где проживала жена Швамбергера, и начальник местной почты сказал, что женщина регулярно получала почту из Аргентины.

Сам Визенталь обычно слежкой за преступниками не занимался, но иногда ему приходилось делать и это тоже. Однажды из нью-йоркского отделения Всемирного еврейского конгресса ему прислали свидетельские показания относительно гестаповца Юлиуса Габлера, о котором было известно только то, что до своей службы в гестапо он торговал обувью. «Мы, – докладывал Визенталь, – связались с несколькими фирмами по продаже обуви, а также поручили некоторым нашим людям искать его в обувном бизнесе, и, когда мы уже закончили работу над данным отчетом, нам сообщили, что он найден. Мы передали эту информацию в прокуратуру». Позднее свидетель из Нью-Йорка вспомнил еще одну подробность. Во время войны у Габлера был приятель-подрядчик, и его имя свидетель запомнил. «В телефонной книге, – сообщал Визенталь правоохранительным органам, – мы нашли трех подрядчиков с таким именем».

Также он сообщил о новом появлении «мясника из Вильнюса» Франца Мурера, которого случайно обнаружил в 1947 году, когда с несколькими ветеранами партизанского движения отправился искать Эйхмана.

Мурер был приговорен советским судом к двадцати пяти годам тюремного заключения, и Визенталь считал, что тот сидит в советской тюрьме, однако в 1955 году Мурер был выпущен и вернулся на свою птичью ферму. Соседи приняли его с распростертыми объятьями и даже избрали председателем местной сельскохозяйственной организации. Визенталь узнал об этом случайно. Он созвал пресс-конференцию и потребовал отдать Мурера под суд, но никакого эффекта это не возымело. Тем не менее, когда имя Мурера всплыло на суде над Эйхманом, властям все-таки пришлось его арестовать, и Визенталь передал обвинению свидетельские показания, полученные им из мемориала «Яд-Вашем».

Судебный процесс на Мурером начался в июне 1961 года в Граце. Его судил суд присяжных; он обвинялся в убийстве шестнадцати евреев. Австрийские власти привезли в Грац свидетелей из Израиля и США, и те дали леденящие душу показания. Один из них рассказал, как у него на глазах Мурер застрелил его младшего сына. Убийцу он запомнил на всю жизнь и в суде сразу его опознал. Однако пятидесятидвухлетний Мурер все отрицал. В зале суда сидели два его сына, то и дело смеявшиеся и строившие присяжным гримасы. Визенталь пожаловался на это судье, но процесс проходил в атмосфере явной симпатии к обвиняемому. Некоторых свидетелей поймали на противоречиях, и Мурер был оправдан, а Визенталь получил несколько писем с антисемитскими оскорблениями и угрозами. Он переслал их в «Яд-Вашем», приложив анонимное письмо, где говорилось, что судья, ведший процесс, в прошлом был членом нацистской партии.

В связи с оправданием Мурера в Австрии зазвучали голоса протеста и состоялась демонстрация христианской молодежи, а обвинение подало апелляцию в Верховный суд. Израильская пресса тоже отреагировала возмущенно. «Думаю, что, если бы суд над Эйхманом состоялся в Граце, – писал корреспондент газеты «Гаарец» в Вене, – он тоже был бы оправдан». А в передовице той же газеты говорилось, что «у еврейского народа это оправдание вызывает – причем с эмоциональной точки зрения абсолютно справедливо – отвращение и гнев». «Гаарец» объясняла оправдательный приговор царившей в Граце антисемитской атмосферой и требовала предать Мурера повторному суду в другом городе; Визенталь же, со своей стороны, предложил мемориалу «Яд-Вашем» устроить над Мурером символический судебный процесс в Нью-Йорке. Он понимал, что это потребует расходов, но писал, что суд над Эйхманом тоже обошелся дорого, однако с исторической точки зрения себя оправдал. Символический суд в Нью-Йорке мог, по его мнению, заставить австрийцев предать Мурера повторному суду.

В конце концов, придравшись к какой-то допущенной в Граце юридической ошибке, Верховный суд все-таки постановил отдать Мурера под суд еще раз, но новый судебный процесс так и не состоялся. Визенталь был очень этим расстроен. «По делу Мурера, – писал он, – мы не продвигаемся. У нас должно быть нечто такое, что произведет на людей впечатление, но, к сожалению, улики, которые нам удалось на данный момент собрать, впечатляют не слишком». Тем не менее сдаваться от не желал. Однажды его пригласили на прием в советское посольство, и он отправился туда в надежде, что уговорит посла выбить для него разрешение съездить в Вильнюс, где он смог бы найти новые свидетельства против Мурера. Однако из этого ничего не вышло.

Неоднократные попытки Визенталя добиться начала нового процесса над Мурером так ни к чему и не привели, и ему ничего не оставалось, как утешать себя мыслью, что его деятельность, по крайней мере, мешала другим нацистским преступникам спать по ночам.

В апреле 1975 года он сообщил израильскому послу, что дело Мурера – как и сотни других аналогичных дел – австрийскими властями закрыто, однако для него самого оно как было открытым, так и осталось.

Тем не менее наряду с разочарованиями были и успехи. В 1963 году ему удалось совершить одно из самых громких своих открытий: найти полицейского, арестовавшего Анну Франк. Он мечтал об этом, еще когда жил в Линце.

Как-то вечером, в конце октября 1957 года, Визенталю позвонил знакомый и взволнованно сообщил, что в местном театре происходят беспорядки. В это время там шел спектакль «Дневник Анны Франк». Визенталь сразу же поехал в театр. Когда он стал парковаться, то заметил машину полиции и толпу зевак, а когда подошел к зданию театра, то увидел, что из него выводят примерно двадцать подростков лет пятнадцати, по-видимому школьников.

Спектакль к тому времени еще не кончился, и Визенталь просидел до его окончания в буфете, а после спектакля узнал от зрителей, что произошло. Оказалось, что организованная группа подростков начала кричать и разбрасывать листовки, в которых говорилось, что Анны Франк никогда не существовало и что все это – ложь, придуманная, чтобы евреи могли получить дополнительные компенсации. Некоторые из зрителей, пишет Визенталь, были этим возмущены, но большинство осталось равнодушными.

Инцидент его потряс. Он не мог понять, что побудило школьников, которые во время ареста нацистами Анны Франк еще не родились, так себя вести.

Через несколько дней после этого он сидел со своим знакомым в кафе. Неподалеку от них расположилась группа подростков. Знакомый Визенталя спросил одного из подростков, с которым был знаком, участвовал ли тот в беспорядках в театре. Мальчик (его звали Фриц) сказал, что сам там не был, но несколько его одноклассников были. «И что ты об этом думаешь?» – спросил знакомый Визенталя. «Ну что я могу сказать? – ответил Фриц. – Что Анна Франк существовала, не доказано. Говорят, она похоронена в какой-то братской могиле в Германии, но доказать это невозможно». – «А как, молодой человек, можно было бы, по вашему мнению, доказать, что она существовала?» – вмешался в разговор Визенталь. Фриц молча пожал плечами, спросил: «Я вам еще нужен?» – и вернулся к своим друзьям. Те пили кока-колу и разговаривали, по-видимому, о чем-то совершенно другом. И тут у Визенталя родилась идея. «А что бы ты сказал, – спросил он знакомого, – если бы человек, арестовавший Анну Франк, был найден? Поверили бы ему эти молодые люди, если бы он признался, что ее арестовал?» Знакомый пришел в восторг и сказал, что, если его найти, это нанесло бы сильный удар по неонацистской пропаганде.