Из ГУЛАГа - в бой - Николай Черушев Страница 56

Совсем немного довелось поработать совместно с К. К. Рокоссовским в 1942 г. генерал-майору М. И. Казакову – начальнику штаба Брянского фронта, однако и этого короткого времени хватило для того, чтобы проникнуться к новому командующему фронтом глубоким уважением: «…Мне очень мало довелось поработать под руководством Константина Константиновича. Но и те восемь – десять дней, в течение которых я имел возможность близко соприкасаться с ним, остались в моей памяти поныне. Особенно большое впечатление произвело на всех нас – генералов и офицеров управления фронта – внимание его к мнению своих подчиненных. Человек высокой культуры, он умел терпеливо выслушать каждого, тут же выделить главную суть в суждениях собеседника и использовать в интересах дела знания и опыт коллектива. Я не ошибусь, если скажу, что в очень короткий срок Константин Константинович сумел расположить к себе всех своих новых сослуживцев. Нам нравилась его спокойная деловитость» [139].

В-третьих, о рейтинге (говоря современным языком) К. К. Рокоссовского среди полководцев Великой Отечественной войны. Здесь обратимся к оценке, которую Константину Константиновичу дал ближайший сподвижник Сталина В. М. Молотов. Тот сказал, что «по характеру для крутых дел Жуков больше подходил. Но Рокоссовский при любом раскладе в первую тройку всегда войдет. А кто третий – надо подумать…» Сталин тоже очень ценил Рокоссовского и ему, можно сказать, симпатизировал, называя его, особенно после Белорусской операции, «мой Багратион». Подбирая кандидатуру командующего Парадом Победы, Сталин без колебаний предпочел всем остальным именно К. К. Рокоссовского.

Страна чествовала и славила своих героев. Кульминацией этих торжеств в Москве был Парад Победы, проведенный на Красной площади 24 июня 1945 г. В приказе Верховного Главнокомандующего № 370 говорилось:

В ознаменование победы над Германией в Великой Отечественной войне назначаю 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади парад войск Действующей армии, Военно-Морского Флота и Московского гарнизона – Парад Победы.

На парад вывести: сводные полки фронтов, сводный полк Наркомата обороны, сводный полк Военно-Морского Флота, военные академии, военные училища и войска Московского гарнизона.

Парад Победы принять моему заместителю Маршалу Советского Союза Жукову.

Командовать Парадом Победы Маршалу Советского Союза Рокоссовскому… [140]

Оба полководца появились на Красной площади верхом: Г. К. Жуков – на белом коне, К. К. Рокоссовский – на вороном. Пробыв много лет кавалерийскими командирами, они чувствовали себя в седле уверенно, привлекая взгляды трибун своей молодецкой осанкой, хотя как тому, так и другому было уже под пятьдесят. Маршалы объехали сводные полки, сформированные из солдат, сержантов и офицеров, наиболее отличившихся в сражениях войны. Представлены были все фронты, начиная с самого северного (Карельского) и кончая самым южным (3-м Украинским). В строю были представлены все основные воинские специальности – от сухопутных и морских пехотинцев до летчиков, танкистов и кавалеристов, от саперов и связистов до военных музыкантов. Прохождение парадных колонн представляло собой красочное, незабываемое зрелище. Особенно впечатляющим был момент, когда знамена поверженного врага бросались к подножию Мавзолея В. И. Ленина.

Вечером 25 июня в Кремле состоялся прием в честь участников Парада Победы. Произносились тосты за советских солдат и маршалов – победителей неимоверно сильного врага, изгнавших его с территории нашей Родины и окончательно добивших в самом логове фашизма – Берлине. В своей здравице Константин Константинович Рокоссовский заявил: «Командование Парадом Победы я воспринял как самую высокую награду за всю свою многолетнюю службу в Вооруженных Силах».

В мирное послевоенное время маршал К. К. Рокоссовский командовал Северной группой войск (в Польше). С октября 1949 г. – министр Национальной обороны Польской Народной Республики. С 1956 г. – заместитель министра обороны СССР, с октября 1957 г. – командующий войсками Закавказского военного округа. В 1958–1962 гг. – заместитель министра обороны СССР. С 1962 г. находился в группе генеральных инспекторов.

Константин Константинович Рокоссовский не был баловнем судьбы в буквальном понимании этого выражения. Он не перескакивал быстро через ступеньки служебной лестницы, минуя некоторые из них. Нет, даже наоборот – полком, бригадой и дивизией будущий маршал командовал по несколько лет. Он последовательно преодолевал эти трудные ступеньки – эскадрон, полк, дивизия, корпус, армия, фронт. На этом многотрудном пути были неудачи, ошибки, упущения и огорчения, но была и радость достижений, преодолений, побед. Его полководческий талант с каждой новой должностью совершенствовался, проходя дополнительную огранку.

В офицерской среде о Константине Константиновиче ходили настоящие легенды. В этих легендах тесным образом переплелось многое: рассказывали, что он подвергся репрессиям и побывал в лагерях; что у него в подчинении на фронте было много бывших уголовников, которые слушали только его, как бывшего лагерника, и т. п. Автор этих строк, начавший свою офицерскую службу в пятидесятых годах прошлого века, т. е. десять лет спустя после окончания войны, еще захватил эту пору рассказов о геройском поведении самого Рокоссовского и его «рокоссовцев».

Действительно, когда представлялась возможность, К. К. Рокоссовский всегда охотно встречался с молодыми офицерами, особенно со слушателями военных академий. Одна из таких встреч произошла весной 1962 г. в стенах Военной академии имени М. В. Фрунзе. Вспоминает доктор исторических наук, профессор, полковник в отставке Ф. Д. Свердлов:

В один из дней апреля 1962 года я вел занятия в учебной группе 3-го курса (выпускного. — Н.Ч.) Военной академии им. М. В. Фрунзе, где преподавал уже десять лет. Неожиданно в класс не вошел, а буквально вбежал начальник кафедры оперативного искусства генерал-лейтенант Н. И. Белов и взволнованно сказал мне: “Приехал Рокоссовский… Хочет послушать. Я пригласил его в вашу группу… Сейчас войдет!” Через минуту в сопровождении начальника учебного отдела появился маршал. Я дал команду, начал докладывать ему, но он улыбнулся, подал руку и доклад сам собой прервался. Двухметрового роста, широкоплечий, с ярко-голубыми глазами на красивом улыбающемся лице, он произвел на всех нас неотразимое впечатление.

Один из слушателей предложил Константину Константиновичу свое место за первым столом, но он отказался.

— Я сяду по старой памяти сзади, — сказал К. К. Рокоссовский, — где сидел в академии еще в 1929 году (на курсах усовершенствования. — Н.Ч.).

Занятия были рассчитаны на четыре часа, но я закончил их за три, считая, что надо оставить час на беседу с маршалом, и не ошибся. Он вышел к висевшей большой карте, на которой были нарисованы боевые действия танковой армии, и сказал: “Вы хорошо разобрали сложный вопрос развития успеха и возможные решения, но помните: главное – это инициатива, самостоятельность, готовность взять на себя ответственность за смелые и решительные действия, использовать танковую армию только для стремительного, дерзкого рассекающего удара на глубину нескольких сот километров”. Он сделал небольшую паузу и уже другим, более мягким тоном сказал: “Если есть вопросы, я с удовольствием отвечу”. Я ожидал, что слушатели спросят его о Сталинграде, о Берлине, но первый же вопрос был неожиданным: “За что вас арестовали перед войной и долго ли вы были в тюрьме?”