Армяне. Народ-созидатель - Дэвид Лэнг Страница 56

В 966 году Византия присоединила к этим территориям славную древнюю армянскую провинцию Тарон, расположенную в тех местах, где река Арани сливается со своим притоком Карасу, берущим начало в горах Нимруд-Даг к западу от озера Ван. Столицей ее был город Муш, в котором находится множество гробниц древних героев и основателей христианства Армении. Под сильным давлением Константинополя два брата, армянские князья Григорий и Баграт, откололи эту землю от остального царства. Они ее унаследовали от своего отца, а теперь получили за нее компенсацию в другом районе Византийской империи.

Потеря этой провинции для независимых армянских царств обернулась возросшей эмиграцией, особенно в византийскую Малую Азию. Это стало особенно заметно при патриаршестве католикоса Хачика (972–992 гг.). Армянский историк Асогик отмечает, что во время понтификата Хачика «армянская нация до такой степени разбрелась и рассеялась по странам Запада, что он назначал епископов Антиохии в Сирии, Тарса в Киликии, Соулнде (Лалндэй), а также других городов этих регионов». Соулнда была важной крепостью Лулона, расположенного на юге Тианы. Она занимала господствующее место на стратегическом пути, который шел через Киликийские Врата. Другая часть армян поселилась в районах Себастия (Сивас), Харпут, Мезре и Цезарея (Кесария), где их потомки жили и благоденствовали на протяжении почти тысячи лет и были выкорчеваны с корнем во время кровавой зверской резни, устроенной Оттоманской империей в 1915 году.

Ирония судьбы состоит в том, что крушение армянской государственности в XI веке произошло не из-за мусульманской агрессии, но из-за происков христианского государства, а именно Византии. Смерть багратидского правителя Ани Гагика I случилась в 1020 году. Это событие стало финалом, последней главой истории средневековой Великой Армении. Владения Багратидов, съежившиеся до провинции Ширак, или Сирацены, были поделены между двоими сыновьями Гагика – флегматичным Иоанном-Смбатом III и более энергичным Ашотом IV Отважным. Очень скоро, в 1021 году, из Азербайджана в Армению вторглись дэйламиты, а в Васпуракан, то есть в окрестности озера Ван, нагрянули первые шайки тюрок-сельджуков.

Итак, на арену вышли все традиционные враги Армении. Теперь к их числу присоединилась и Византийская империя. Вместо того чтобы помочь этим многострадальным форпостам христианства в их противостоянии мусульманскому напору с востока, император Василий II думал только о расширении за их счет своих владений. Вошедший в историю под прозвищем Болгаробоец, Василий II отличался невероятной жестокостью. Его главный враг, болгарский царь Самуил (997—1014 гг.), сам был армянского происхождения. В 1014 году Василий II нанес ему сокрушительное поражение, которое отпраздновал тем, что ослепил 15 тысяч пленных, оставив по одному глазу одному человеку из каждой сотни, чтобы те могли отвести товарищей обратно к своему царю. При виде их болгарский царь потерял сознание и скончался на месте.

После этого у Василия II были развязаны руки, и он обратил свой взор на Грузию и Армению. В 1021 году он вторгся в Грузию и присоединил к своей империи несколько пограничных с Арменией районов, а именно Тао, Колу, Ардаган и Джавахети. Он заставил царя Синахериба-Иоанна Васпураканского отдать свое царство под власть Византии, а царство это состояло из 10 городов, 72 крепостей и более 4 тысяч деревень. Царя Синахериба вознаградили византийским титулом магистра и поместьем в Каппадокии, в которое он удалился с небольшой дружиной. Васпуракан стал византийской провинцией Васпарканией, власть над которой была вручена греческому наместнику (катепану). Х.Ф.Б. Линч рассказывает, что гробница царя Сеннахериба в монастыре Вараг близ озера Ван была впоследствии осквернена тамошним настоятелем, будущим католикосом Крымским Хайриком, в знак презрения к этому недостойному монарху.

Следующим было проглочено Багратидское царство в самой Армении, включавшее в себя Ани и часть провинции Ширак. Царь Иоанн-Смбат пытался умиротворить Василия II, назвав его наследником армянской короны. В ответ на этот жест доброй воли Иоанну-Смбату был дарован титул магистра и архона Ани и Великой Армении. Позднее он получил руку племянницы императора Романа III. Иоанн-Смбат умер бездетным в 1040 году, и новый император Византии, Михаил IV, востребовал свое наследие. Несколько влиятельных деятелей, как то: католикос Петр и Вестес Саркис Сюнийский, встали на сторону византийцев и приветствовали присоединение к империи. Однако князь Ваграм Пахлавуни поднял на мятеж армянскую знать и армию в пользу племянника Иоанна-Смбата, который и был провозглашен царем Гагиком II (1042–1045 гг.).

Тем временем на византийском троне вновь сменился правитель, и занял его один из самых грозных императоров, Константин К Мономах (1042–1055 гг.). Этот монарх решил окончательно присоединить к Византии всю Армению и даже смог подстрекнуть соперничающего армянского царя Лорийского, а также Шаддадина, эмира Двинского, напасть на Гагика в Ани. Тем временем изменник-придворный Саркис Сюнийский уговорил Гагика поехать в Константинополь. Там его принудили к отречению. Взамен Гагик получил обширные именья в Малой Азии, а также дворец в самом Константинополе.

Византийское правление тяжким грузом легло на Армению. Вместо традиционной дани феодалу и военной службы, греки выжимали из населения огромные суммы денег в виде непосильных налогов. Не желая платить, знать и крестьяне стали бежать из страны. Вместо преданных гарнизонов опытных и стойких воинов-армян, солдат и рыцарей, стратегические места были заняты нерадивыми греческими наемниками, которые вовсе не жаждали защищать Армению от внешнего врага, а мечтали поскорее вернуться к радостям городов Греции, Фракии или Западной Малой Азии.

Горечь, которую ощущали армяне от такого предательства греков, и ностальгия по утраченным свободе и независимости ярко выражены историком того периода, Аристакесом Ластивертци, который писал: «Многолюдные города стали обителью зверей, а поля – пастбищами диких животных. Некогда вызывавшие зависть просторные особняки с высокими потолками превратились в склады и жилища сатиров, как в плачах святых пророков о расточении Израиля: «Здесь могут без страха водиться дикобразы и выкармливать детенышей своих». Монастыри стали приютами разбойников, как и церкви, в прошлом напоминавшие небеса своим величием и изяществом убранства, своими негасимыми лампами и лампадами, которые, мерно раскачиваясь, словно тихие волны под мирным бризом, наполняли воздух сиянием. А сладкий аромат благовонных курений, благочестивых приношений верующих, напоминал дымку весеннего горного тумана, прорезаемую лучами солнца… Все это ушло в прошлое, и теперь, лишенные прежней роскоши, они выглядят унылыми и запустелыми, ободранными и ограбленными. Место сладкоголосых певчих заняли теперь совы и хищные канюки; вместо псалмов в них звучит воркование голубей с голубками и – как говорили пророки – их нежные призывы к птенцам».

Византийская империя недолго наслаждалась благами присоединения Армении. Начиная с 1045 года край этот постоянно подвергался набегам тюрок-сельджуков, нахлынувших из Центральной Азии и всерьез утвердившихся в Персии. Большой урон Армении принесли захват и разрушение в 1048 году важного, но не укрепленного торгового центра, города Арцна, расположенного в нескольких милях от Эрзурума. По словам Аристакеса Ластивертци, «толпы неверных явились, как псы голодные, и осадили город. Они пришли, как жнецы, и, взявши мечи, жали, не уставая, до тех пор, пока не опустошили город ото всех живых. А те, кто бежал в дома свои или церкви, были безжалостно преданы огню… Погода также помогала в тот день пришельцам, потому что сильные порывы ветра раздували пламя, и дым доходил до небес, а сверкающие языки пламени затмевали солнечные лучи. То было зрелище жуткое и плачевное, когда весь город был усеян трупами жертв, сраженных на рынках, и на улицах, и в залах просторных. А кто сочтет людей сожженных? Всех тех, кто, избежав меча, укрылся в своих домах и погиб в огне. И священники, которых застигли в церквах, были сожжены; а некоторые из них были убиты снаружи и на колени им были посажены свиньи, как оскорбление для нас и на посмеяние захватчикам».