Записки исторической сплетницы. О жизни королевских особ и аристократов XII-XVIII вв. - Мария Гаранина Страница 56

Когда Марии стало ясно, что ее дело окончательно проиграно, она просто расплакалась. А Сесил еще и назидательно напомнил ей, что все происходящее с ней сейчас – результат ее собственных действий, а вовсе не вмешательства злых сил. В общем-то, правильно сказал. «О, так вы мой враг!» – воскликнула Мария. Сесил ничуть не смутился: «Да. Я враг врагам моей королевы». Суд признал Марию виновной и вынес ей смертный приговор.

Но предстояло еще убедить Елизавету подписать приговор. А она не хотела. Ох, как она не хотела! Не так давно она вынуждена была отправить на плаху своего родственника герцога Норфолка, это далось ей крайне тяжело, а тут в ее руках оказалась жизнь Марии – тоже родственницы, да еще женщины, да еще помазанного монарха! Тут речь шла не только о жалости и милосердии, тут Елизавета выбирала собственную дальнейшую судьбу и ошибиться не имела права. Помиловать Марию – Мария может выиграть битву за корону и тогда уж точно не помилует ее саму. Казнить – создать опасный прецедент: если Марию можно положить под топор, значит, и с Елизаветой в схожей ситуации враги не постесняются повести себя так же. Времени на размышления было мало, а торопиться Елизавета не любила. И тогда она обманула саму себя, в чем ей помогли услужливые подданные.

Секретарь принес ей пачку бумаг на подпись, запрятав в середине приговор. Елизавета прекрасно знала, что он там, но сделала вид, что не знает, и подписала всю пачку, не глядя. Потом передумала, пыталась отозвать приговор, но было уже поздно. По требованию Сесила секретарь доставил бумагу на исполнение сразу же после подписания королевой. Когда Елизавета узнала о свершившейся казни, она отреагировала в духе: «Как умерла, я не давала такого распоряже… Почему умерла, зачем умерла?» Конечно, она лукавила. Чтобы хоть частично снять с себя ответственность, Елизавета обрушила свой гнев на секретаря: это, мол, его идиотская инициатива все испортила, заставь дурака богу молиться!.. Секретаря посадили в тюрьму, но потом втихаря выпустили и, кажется, наградили за перенесенные неприятности.

Про казнь Марии Стюарт написано очень много. Она до мелочей продумала свой образ: одежда, обязательные католические атрибуты (крест, четки, молитвенник), поведение, походка, выражение лица, последние слова. Безусловно, выглядела она величественно и в высшей степени достойно. Свидетели казни видели не рано состарившуюся, грузную, больную женщину со вздорным характером, а благородную королеву и христианскую мученицу. Такой она и осталась в истории. Марии было не занимать мужества, а оно ей понадобилось, ее предсмертные страдания были ужасны: палач не смог отрубить голову одним ударом. Мария не была невинной жертвой, но за свои ошибки она поплатилась по максимуму и даже чрезмерно жестоко.

Джон Гай пишет, что многих врагов королевы Марии быстро настигло возмездие: Морея убили, Мортона казнили, Леннокса – отца Дарнли – тоже убили. Кстати, последними словами смертельно раненного Леннокса были: «Если с ребенком все хорошо, значит, все в порядке». Гай с некоторым ехидством замечает: это он имел в виду, что, пока жив Яков VI, у их семейства есть шанс взойти на английский престол. А мне видится беспокойство любящего дедушки за внука, пусть внук этот и король. Что-то я становлюсь слишком сентиментальной.

К вопросу о возмездии: странно, но молния не поразила Сесила и Уолсингема, они еще пожили на свете. Елизавета так прожила еще больше пятнадцати лет, и самая громкая слава ее была впереди.

А почему же проиграла Мария? Версия Джона Гая: умная, красивая, благородная, неординарная, одаренная всевозможными талантами женщина пала жертвой козней подлых врагов. Версия Стефана Цвейга: умная, красивая, благородная, неординарная, одаренная всевозможными талантами женщина пала жертвой своих собственных страстей, потому что головой не думала. Тут вопрос, что понимается под страстями. Если склонность к импульсивному поведению в соответствии с одним только собственным «хочу», это одно. Если любовные страсти, это другое. Конечно, Мария Стюарт, бывало, действовала импульсивно. И свое «хочу» считала своим священным правом, потому что была королевой и, в своем представлении, отвечала исключительно перед Богом. Но все же иной раз она верно оценивала ситуацию и шла на уступки.

С любовными страстями вообще сложно. «Число твоих любовников, Мари, превысило собою цифру три». Это опять Бродский. У меня даже цифра три никак не вырисовывается. И два тоже. Худо-бедно один – Босуэлл, но он быстренько переквалифицировался в мужа. А кто еще? Слегка чокнутый французский поэт по имени Пьер де Шателяр, который спрятался под кроватью в спальне королевы и за это лишился головы? Да ладно. Риччо? Тоже как-то не очень на любовника похож, больше на друга и приятного собеседника. Подозрения вызывают, скорее, как я уже говорила, его взаимоотношения с Дарнли. Граф Шрусбери, один из ее первых тюремщиков, который якобы в нее был влюблен, что страшно бесило его супругу Бесс из Хардвика? Если и был влюблен – это его глубоко личное дело, никаких свидетельств любовной связи нет. Молодые люди, с которыми Мария танцевала и флиртовала во Франции и Шотландии? Тоже нет. А кто тогда? Да никто. Ей-богу, на королеву-девственницу Елизавету можно накопать больше компромата: у нее в биографии, по крайней мере, были Томас Сеймур и Роберт Дадли, хотя и неизвестно, перешла ли она «последнюю черту». Так что не тянет Мария на сладострастную женщину, приносящую в жертву похоти свою корону.

Так в чем причина неудач Марии Стюарт? Наверное, в том, что обычная, заурядная, среднестатистическая женщина волей судьбы была принуждена играть важную политическую роль, то есть заняла место, которое вообще-то занимать не могла в силу своих скромных способностей. Зато амбиции имела большие и считала, что может справиться не только со своими обязанностями, но еще и захватить власть в чужой стране. И не потянула, что вполне естественно.

Так что мораль: не зарьтесь на чужое, особенно если явно не унесете. И не выходите замуж за мужчин, которым на вас плевать. Даже если вы королева. Тем более если НЕ королева.