Кровавый век - Мирослав Попович Страница 55

Признав, что руководство Российской империи не несет ответственности за решение военного конфликта и что, таким образом, война с российской стороны имела оборонный характер, мы не решаем тем самым вопрос о целях России в войне. Самодержавная империя не определяла свои цели и стратегию в официальных документах – воля императора оставалась главным фактором ее военно-политической истории. Тем не менее, венценосный самодержец единолично просто физически был неспособен сформулировать и проводить в жизнь стратегический курс гигантского государственного корабля.

Модальная война в каких-то возможных мирах велась генералами и дипломатами все время. Как же собиралась воевать и победить Россия?

Что касается стратегических целей России, то, по-видимому, лучше всего процитировать типичное выражение, штамп, который принадлежит к совсем другой эпохе – эпохе ренессанса российского национализма в преддверии краха СССР: «Обеспечение свободного выхода сначала в Черное, а затем в Средиземное море всегда было одной из главнейших задач русского государства начиная с Киевской Руси». ^[118] Подобные штампы не сходят со страниц патриотической российской прессы.

В принципе черноморско-средиземноморские, или балкано-турецкие цели никогда не теряли своей актуальности в российской политике. Во времена императоров Александра III и Николая II Турция стабильно оставалась целью военных планов и внешнеполитической стратегии, что вполне естественно для воинственного консервативного российского национализма. Автоматически это означало антиавстрийскую и антинемецкую позицию, следовательно, профранцузскую ориентацию. Ситуация с Англией зависела от обстоятельств.

В 1880 г., то есть еще при Александре II, Германия была определена как вероятный военный противник России. В следующем году состоялось заседание Особого совещания при участии военного министра, министра иностранных дел и управляющего морским ведомством; председательствовал великий князь Алексей Александрович, куратор флота. Совещание приняло решение «возродить Черноморский флот» для захвата проливов, а перед Балтийским флотом поставили скромную цель – оборону баз и портов. Поскольку на Тихом океане Россия еще не утвердилась, лишь незадолго до того Владивосток получил статус города, перед создаваемой Тихоокеанской флотилией выдвигалась тоже скромная задача – бороться с английским торговым судоплаванием.

Основная идея всех планов войны против немецко-австрийского альянса, разработанных в России с 1880-х гг., заключалась в том, что кроме войск, непосредственно сосредоточенных против Германии и Австро-Венгрии, создавалась группа войск в более или менее далеком тылу, на р. Нарве, где и сосредоточивались стратегические силы для генеральной битвы. Польский выступ планировалось отдать – правда, с боями – вплоть до Варшавы. Такова была идея, выдвинутая еще генерал-адьютантом Обручевым при Александре II, и позже менялись лишь ориентировочные территории расположения группы войск (во времена Второй мировой войны такая группа войск называлась бы у нас «резервным фронтом»). Активные боевые действия намечались в первую очередь против Австрии.

Таким образом, стратегия России в соответствии с традицией была в первую очередь балканской, то есть антитурецкой и антианглийской. И только через столкновение на Балканах интересов с Австро-Венгрией – антинемецкой и антиавстрийской.