Великолепный обмен. История мировой торговли - Уильям Дж. Бернстайн Страница 55

Абреу, Серран и их команда едва могли поверить своей удаче. Но островах Банда и Амбоин они доверху заполнили трюмы гвоздикой, мацисом и мускатом, купленными за браслеты, бубенцы и прочие побрякушки, и поспешили вернуться домой. Но Абреу подвела жадность. Он так перегрузил корабли, что один из них — тот, которым командовал Серран — развалился на части и остался на рифах. ^[30] Серран отважно вывел тех, кто выжил, обратно, на Амбоин. Военная дисциплина предписывала ему со всей возможной поспешностью возвращаться в Малакку и незамедлительно предоставить себя в распоряжение короны. Но тут Серран, как и его двоюродный брат, решил, что с него довольно. Слишком часто он рисковал своей шкурой ради королевской славы, а контраст между тяготами службы и тропическими пейзажами Амбоина с его миролюбивыми жителями оказался слишком разительным для усталого путешественника. Он больше не вернулся в Португалию, сделался туземцем, нашел себе должность военного советника у местного царька, счастье с молодой женой и полный дом детей и рабов.

Серран не полностью оборвал связи с домом. В первую очередь, он продолжал переписку с кузеном, которому был обязан жизнью. За сотни лет до Всемирной почтовой конвенции и учреждения Всемирного почтового союза письма Серрана как-то находили путь в Европу из страны, лежавшей за морями и за гранью европейских представлений о мире. Помимо приглашений любезному кузену вернуться и разделить с ним этот рай на земле, Серран приводил в письмах подробные данные, касавшиеся навигации и торговли. Вскоре Магальяниш знал об Островах Пряностей больше, чем кто-либо из европейцев. Он придумал, как применить эти знания. В письме кузену Серрану он обещал вернуться к нему «если не с португальским кораблем, то как-нибудь еще».

В 1512 году, когда Магальяниш вернулся в Лиссабон, он оказался у себя на родине чужаком, безвестным, бесполезным ветераном колониальных войн в городе, пресыщенном роскошью, нажитой на торговле пряностями. Не смирившись с тяжкой и унылой ролью мелкого придворного иждивенца, он отправился с армией в Марокко, где нашел себе больший простор для деятельности. Там его серьезно ранили, на этот раз повредив колено, так что он стал хромым и непригодным для боя. Затем Магальяниш занимал должность квартирмейстера, был обвинен в воровстве, бежал в Лиссабон, чтобы объясниться перед королем. Дон Мануэл отказал ему в приеме и велел возвращаться в Марокко, под суд. Суд оправдал путешественника.

Как всякий уважающий себя конкистадор того времени, Магальяниш не испытывал трепета ни перед кем, даже перед монархом. Вместо того чтобы помалкивать и получать пенсию, этот подданный продолжал сражаться с демонами эпохи за короля и страну и требовать аудиенции у дона Мануэла. На сей раз его приняли. Произошла ссора, возможно в той же комнате, где кузен дона Мануэла, Жуан II, отказал Колумбу. Результат ссоры обошелся Португалии так же дорого.

Подобно Колумбу, Магальяниш не вынашивал великого плана открытий или завоеваний. Он лишь хотел сбросить оковы скудного содержания и возвыситься над наглой придворной молодежью, которая помыкала им. Магальяниш просил только учесть его храбрость, его заслуги перед короной, его таланты и большой опыт. Он просил место командира корабля, плывущего в Индию.

Ему холодно отказали, и тогда расстроенный Магальяниш спросил Мануэла: если Португалия больше не нуждается в его услугах, позволено ли ему наняться где-нибудь еще? Король, мечтавший уже избавиться от настырного подданного, ответил, что Португалия от этого ничего не потеряет.

Магальяниш оставался при дворе еще больше года, выжидая и тщательно выуживая полезные сведения из королевской библиотеки, где хранились карты и отчеты о последних экспедициях в Азию и Бразилию. Его очень интересовало побережье Южной Америки.

К тому же он свел знакомство с Руи Фалейру, замечательным географом и астрономом, который выделял Магальяниша за его многочисленные познания и стремился заполнить пробел в них — недостаток навигационных навыков. Неизвестно, кто из этих двоих предложил план кругосветного путешествия, но каким-то образом они пришли к выводу о существовании «южного пролива» за краем Южной Америки, около 40° южной широты, наподобие мыса Доброй Надежды по дороге в Индию, только с другой стороны света.

Подобно тому, как Колумб недооценивал длину окружности экватора Земли, Магальяниш в свою очередь смотрел на перспективу путешествия очень оптимистично. Пролив, который позже будет назван его именем, располагается примерно в тысяче миль южнее спокойной, удобной сороковой широты. Зато эти просчеты, как и Колумбу, придали ему смелость осуществить свой план. Наконец, подобно Колумбу, Фернан Магальяниш нашел поддержку при испанском дворе, где сменил свое имя на кастильский манер: Фернандо де Магальянес или, как он известен у нас, Магеллан.

Как раз в то время испанские монархи легко поддавались на убеждения. Два десятка лет назад, по Тордесильясскому договору, чтобы защитить португальские претензии на Африку, демаркационная линия была перенесена на 800 миль к западу от того, что первоначально начертал папа. Магеллан сказал испанцам, что теперь Португалии придется платить за перец. С тех пор как договор рассек глобус надвое, разделительная линия в восточном полушарии тоже передвинулась на 800 миль к западу и находилась примерно на 135° восточной долготы. По мнению Магеллана, это переносило Острова Пряностей в испанскую зону. Путешественник прибыл в Испанию в конце 1517 года и за несколько месяцев разработал план, а через два года его многонациональная команда уже отчалила в Атлантику, в самое удивительное и едва ли не самое смертельное из путешествий, связанных с великими открытиями.

Пережила кругосветное путешествие только треть из примерно 265 человек — те, что не были убиты филиппинцами и португальцами, не умерли от цинги и не остались на неведомых берегах. Одно из самых грустных в истории совпадений — оба брата были убиты с разницей в несколько недель и на расстоянии в несколько сот миль друг от друга. Магеллан погиб от филиппинских копий на берегу Мактана, а Серран — от яда из рук местного султана после того, как ввязался в давнее соперничество между островами Тернате и Тидоре.

Самый замечательный рассказ об этом кругосветном путешествии связан с рабом, Энрике из Малакки, которого Магеллан привез в Лиссабон в 1512 году. В кругосветном плавании Энрике служил господину в Атлантике и Тихом океане. Ему пообещали, что дадут волю, если хозяин умрет. Но когда Магеллан был убит, раба не освободили, тогда он разозлился и сбежал. Хотя место его рождения и последующая жизнь нам неизвестны, вероятно он стал первым человеком, совершившим путешествие вокруг света.

Из пяти кораблей, начавших плавание, до Тидоре дошли только два, на борту которых находилась команда высохших как скелеты людей и пленные местные лоцманы. На эти корабли нагрузили столько корицы, что султан (тот самый, что отравил Серрана), глядя на то, как осели корабли под тяжестью груза, посоветовал не устраивать прощального салюта, опасаясь, что отдача от выстрела может потопить суда.