Ликвидатор. Книга вторая. Пройти через невозможное. Исповедь легендарного киллера - Алексей Шерстобитов Страница 55

«Не думай, что когда после трехдневного расставания ты снова встретишься с друзьями, то они будут такими же, какими были прежде».

Ямамото Цунэтомо «Хакагуре» (Сокрытое в листве)

Поступки, исходящие из желаний нашего эго, не всегда соответствуют желаниям наших родных и близких. Не всегда мы понимаем их, как они нас, и, тем более, хотим понять. Мало кому нравится жертвовать своими силами, временем и, более всего, удовольствием.

Теперь представьте себе человека, оказавшегося на необитаемом острове. Он, как и вы, меняется под воздействием факторов, влияющих на его жизнедеятельность, а более всего — от тех из них, от которых зависит его безопасность.

И если у него они совершенно отличаются от прежних, то на вас продолжают действовать те же что были ранее, к которым вам не нужно адаптироваться и которые, как вы полагаете, действуют и на него же, хотя, конечно, и это подвержено переменам, и немалым. Лишившись близкого человека, вы вынуждены теперь заботиться о нём, даже о том, чем он раньше сам себя обеспечивал, потому что теперь это беспомощный и бесправный ребёнок, отгороженный кучей барьеров и условностей от общества и цивилизации, да ещё с бампером в виде устаревших законов, отгораживающих не столько опасных для общества людей от него, что естественно, сколько общество от последнего, хотя, это самое общество, в виде родных и близких по-прежнему желает с ним общаться.

Каждый день нахождения по разные стороны решётки отдаляет нас, и если наши отношения остаются на уровне дня расставания, то у свободных людей они претерпевают изменения. Конечно, в этом виноваты больше всех мы сами, попавшие под тяжелую пяту закона, ибо именно наши действия привели к такому плачевному фиаско, и уж точно не нам осуждать других, уже не понимающих нас, но быть благодарными за их заботу.

Всё же замечу: лишённому свободы проще понять своих близких, хотя бы, потому что, он там был и имеет полное представление о том, что испытывает человек вне колючей проволоки, в то время, как самого его, находящегося здесь, никогда там не бывавший никогда и не поймёт, так как даже не представляет ни личную систему безопасности, ни субкультуру, ни изменение желаний, ни микроскопичных, по меркам свободы, но грандиозных здесь приводимых в жизнь планов. Да и, вообще, всей важности и ценности всего, о чём можно только подумать и на что можно бросить взгляд. И не только в собственности, которой здесь нет, но и общения, и испытаний, через которые приходится проходить, где любое изменение в окружающей среде наносит ущерб собственному, оберегаемому и с трудом созданному мирку.

Это невозможно представить, существуя в обычных условиях, и тем более — понять ценность всего названного.

Хотя я знаю точно, это возможно для людей, связанных духовными узами. Так, любящая мать испытывает подобное тому, что переживает её чадо. Мы же, мужчины, в большинстве своём, лишены такого чувства, как, впрочем, и чувствительности своей интуиции. Прежде всего мы заняты доказательством самим себе своей состоятельности, и меньше — заботой о ближних, ограждаясь какими-то условностями и правилами.

Я многое вспомнил и осознал по-настоящему, осознавая же, переживал и свою неправоту, и невнимательность, и даже отчуждённость. Особенно удивляла меня моя эгоистичность, которая приводила к конфликтам на пустом месте. Тогда эти причины казались весомыми, но сегодня, сожалея о потерянных времени, силах, чувствах, да даже просто хорошем настроении, я досадовал на свою несдержанность и себялюбие. Это не значит, будто я изменился в одночасье, но я понял, что это необходимо. И еще очень чётко мне представилась вся сложность преображения: чтобы сделать хотя бы шаг в этом направлении, необходимо будет приложить огромное количество сил, тем более что шагать придётся, не рассчитывая на ответное движение. Но верить надо в то, что изменяя себя, изменяешь и мир вокруг.

Раз за разом, при смене состава камеры, я наблюдал примерно одинаковую картину, только писаную разными красками. Одни и те же чувства и переживания были либо скрыты глубоко в себе, не требуя соучастия в этом окружающих, либо находились на поверхности, что привлекало не только сострадание, но и могло вызвать недовольство. Картина действительно одна, но люди разные, со своими печалями, бедами и преступлениями, правда, были и такие, которые попали просто так, не «за своё»: по ошибке, по «заказу», из-за прошлого или из-за своего бизнеса, чтобы лишиться его раз и навсегда. Одни быстро втягивались в тюремную «романтику», совсем не сопротивляясь ей, и быстро превращались в ЗКА (хотя эта аббревиатура стала больше нарицательным символом времени грандиозного строительства каналов и ГЭС, расшифровываясь как «заключенный канало-армеец»), другие прилагали все усилия, держались подследственными, становясь, как правило, осуждёнными, но не желая принимать новые нормы поведения как новую присягу-таких встречались единицы, они постоянно находились и будут находиться, не столько в борьбе с окружающим миром, сколько с самими собой, защищая или вновь образуя свой внутренний мир.